Поиск

Thelonious Monk / Телониус Монк

Thelonious Monk / Телониус Монк
Also known as:
Thelonious Sphere Monk, Theolonius Monk
Date of birth (creation):
11 октября 1917
Place of birth (creation):
Rocky Mount, North Carolina, USA
Date of death (dissolution):
17 февраля 1982
Place of death (decay):
Weehawken, New Jersey, USA
Instruments:

Bio:
Американский джазовый пианист и композитор, наиболее известен как один из родоначальников бибопа. В своём творчестве придерживался оригинального стиля, был авангардистом и примитивистом. Его манера игры характеризовалась так называемой ударной техникой, когда клавиши инструмента не плавно нажимаются согнутыми пальцами, а резко ударяются прямыми пальцами. Подобная техника звукоизвлечения не совсем характерна для джаза: в итоге звучание его инструмента получалось "рваным", изобиловало большим количеством скачков и некоторые критики заявляли, что Монк просто не умеет играть. Тем не менее, такие его композиции, как "Round Midnight", "Ruby My Dear", "52nd Street Theme" и многие другие стали классикой джаза и позднее исполнялись многими музыкантами. Через пять лет после рождения его семья перебирается в Нью-Йорк, где и проходит музыкальное становление будущего корифея джаза. Когда в семье появилось старое пианино, подаренное соседкой, 6-летний Телониус заинтересовался инструментом и вскоре его было от него не оторвать. В 11 лет он получает формальное музыкальное образование. В Stuyvesant High School он блистает в физике и математике, а также находит время для игры на органе в местной церкви. В конце 30-х он принимает участие в гастролях госпел группы, затем начинает играть в клубах. Между 1941 и 1942 становится пианистом в постоянном составе группы Кенни Кларка (Kenny Clarke), выступавшего в Minton's Playhouse, ставшим в начале 40-х музыкальной лабораторией, где молодые джазовые радикалы, возглавляемые Чарли Паркером (Charlie Parker) и Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie) и, конечно, Монком, выражали своей музыкой протест против традиционных джазовых установлений и авторитета Армстронга и Гудмена. Именно в этом клубе Монк разрабатывает свой индивидуальный стиль и собственную исполнительскую манеру. В результате им удаётся создать музыку, которая получила в джазе бессмысленное название бибоп. Название это не что иное, как звукосочетание, с помощью которого Гиллеспи имитировал голосом свои головокружительные импровизации на трубе. В 1942 Монк играет в оркестре Лаки Миллиндера (Lucky Millinder). Между 1943 и 1945 работает в секстете Колмена Хокинса (Coleman Hawkins). Именно Хоукинс помогает Монку организовать дебютную запись и энтузиасты отметили прекрасное соло в композиции "Flyin' Hawk" в октябре 1944. В 1946 очень недолго играет в биг бенде Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie Big Band), а с 1947 возглавляет собственные составы. Заявить о себе, как о ведущем музыканте современности, Монк смог благодаря сессиям на фирме Blue Note, записанным в 1947 и впоследствии вошедшим в программу альбома GENIUS OF MODERN MUSIC. С Артом Блейки (Art Blakey) на барабанах эти записи стали основополагающими уроками музыки для последующих поколений музыкантов. Заразительный грув с огромным комплексом гармонических головоломок, с уникальными монковскими диссонансами и чувством ритма делают его звучание чрезвычайно привлекательным. Композиция "'Round Midnight" немедленно становится популярнейшей мелодией, а другие мелодии - "Ruby My Dear", "Well You Needn't", "In Walked Bud" - становятся впоследствии джазовыми стандартами. В своей книге "Bebop" Леонард Фэзер (Leonard Feather) признаёт композиторский талант Монка, но в то же время утверждает (за что позднее приносит свои извинения), что его игра испытывает недостаток в исполнительской технике. Конечно, Монк играл прямыми пальцами (за что подвергался насмешкам академических пианистов), но его стиль, фактически, был скорее результатом современной чувственности и восприимчивости, нежели неспособностью достичь вершин Арта Тэйтума (Art Tatum) или Оскара Питерсона (Oscar Peterson). Для Монка блюз был достаточно романтичен и без добавления европейского романтизма; был достаточно эмоционален и без иногда чрезмерно горячего дуновения бибопа. Его импровизации были одновременно остроумны, кратки и продуманно провокационны. Джем-сейшн конца 40-х часто проходили на квартире пианистки Мери Лу Уилльямс (Mary Lou Williams). Однажды гости засиделись до зари. Мери Лу объявила, что она идёт спать и джазмены, уходя, дверь не закрыли. Где-то около 8 утра в квартиру завалился Монк. Увидев, что Мери Лу спит, он улёгся с краю на двуспальную кровать. Проснувшись, Мери Лу обнаружила, что рядом храпит неизвестный огромного роста мужик и завопила, что есть мочи. Монк в ужасе выскочил из-под одеяла, бросился в соседнюю комнату и забился в стенной шкаф. Содержимое шкафа при этом рухнуло на него. Нельзя сказать, чтобы Монк был забывчивым, но он часто не являлся на свидания и назначенные встречи. У него была своя шкала ценностей. Когда он предложил молодому нью-йоркскому учителю Гари Коламби стать его менеджером, Коламби пришлось долго привыкать и вычислять - на какую встречу Монк прийдёт, а какую посчитает не существующей. На подписание контракта Монк являлся всегда, а вот на собственный концерт мог не явиться. Ночью он мог ходить в солнцезащитных очках или выходил летом на сцену в очках без стёкол, в зимнем пальто и каракулевой шапке. Друзья Монка Чарли Паркер и Диззи Гиллеспи изначально понимали всю ценность и уникальность его таланта. В июне 1950 Монк, Диз и Птица с контрабасистом Кёрли Расселлом (Curly Russell) и барабанщиком Бадди Ричем (Buddy Rich) записали диск BIRD & DIZ, но, увы, без композиций Монка. В 1951 Бад Пауэлл (Bud Powell) со своей подружкой Майли Дафти завалился к Монку домой на Уэст 63-ю улицу. Так как мать Монка была больна и нуждалась в покое, Монк вышел поболтать с друзьями на улицу и уселся в машину к Пауэллу. Майли Дафти дружила с Билли Холидей (Billy Holiday) и была хорошо известна в джазовых кругах. Полицейский патруль из отдела по борьбе с наркотиками, который часто выискивал наркоманов среди музыкантов, подошёл в этот момент к машине и устроил обыск. Монк был спокоен. В те времена он был чист, как стёклышко, но пакетик с героином оказался на полу машины прямо у его ног. Наркоманом, к тому же злостным, был Пауэлл. Но в участке он заорал на Монка: «Монк, зачем ты это сделал?» И был с подружкой тут же освобождён под залог в 1,5 тысячи баксов. В семье Монка таких денег не было. Его жена Нелли, оправившись после тяжёлой операции, зарабатывала на жизнь швейными работами, получая лишь 45 долларов в неделю. Монк отсидел 60 дней в тюрьме, но главным ударом было то, что его лишили профсоюзной карты. Он больше не имел права выступать в Нью-Йорке. Последовавшее шестилетнее отстранение от живых выступлений в городе практически разрушает его карьеру. Майли Дафти говорила, что у Нелли было трое детей – двое от Монка и он сам. В течение дальнейшей своей карьеры он чаще всего возглавлял собственные ансамбли. В его комбо переиграли такие выдающиеся музыканты как Чарли Паркер (Charlie Parker), Сонни Роллинс (Sonny Rollins), Майлс Девис (Miles Davis), Джонни Гриффин (Johnny Griffin), Джон Колтрейн (John Coltrane) и многие другие. В 1952 Монк заключает контракт с фирмой Prestige. Диски, записанные Монком в течение последующих трёх лет, большим спросом не пользовались. В апреле 1952 Милт Джексон (Milt Jackson) записывается с квартетом Монка. 22 сентября 1954 Монк в составе трио записывает материал, который позднее входит в программу диска THE COMPOSER. Монк в течение долгих лет был музыкантом для музыкантов. Многие продюсеры и хозяева ночных клубов считали, что он просто не умеет играть. И когда его наконец-то начали признавать и в его карманах кроме таблеток эфидрина и мелочи завелась зелень, было почти поздно. Он не был разрушен физически, как Паркер, но он стал странным, отрешённым, отстранённым от мира. Некоторые врачи считали, что у Монка было некоторое повреждение мозга. В июне 1954 он выступает в Париже (записи были сделаны Vogue Records). В 1955 Prestige продаёт Монка фирме Riverside. Альбомы, созданные для этой фирмы приносят ему славу одного из самых смелых новаторов своего времени. Фортуна улыбнулась Монку в лице продюсера Riverside Оррина Кипньюса (Orrin Keepnews), который прекрасно понимал кто такой Монк и смог оценить его талант. Кипньюс был великолепным стратегом. Он знал, что джазовые фанаты не готовы к такому явлению как Монк, поэтому он решает приучить публику к Монку постепенно через что-нибудь уже знакомое. Первый диск, который Кипньюс записал с Монком, был диском импровизаций на темы Эллингтона. Диск PLAYS Duke Ellington показывает завораживающий взгляд на музыку Дюка Эллингтона (Duke Ellington) с несравненной ритм секцией при участии контрабасиста Оскара Петтифорда (Oscar Pettiford) и барабанщика Кенни Кларка (Kenny Clarke). Диск записали в июле 1955. Вторым диском был Монк всё ещё играющий чужие стандарты – Гершвина, Розуэла, Ван Хёсена, Юманса, Роджерса и Харта. Запись состоялась весной 1956. Диск назвали THE UNIQUE Thelonious Monk. Наконец, на третьем диске для Riverside BRILLIANT CORNERS Кипньюс представил пианиста с собственными произведениями. В создании диска принимает участие тенор саксофонист Сонни Роллинс (Sonny Rollins). В 1957 Монк восстанавливает своё разрешение на работу. 14 мая 1957 Монк играет в Нью-Йорке с группой Арта Блейки (Art Blakey). Во время выступления Монку понравилась игра саксофониста Джонни Гриффина (Johnny Griffin). В следующем 1958 Гриффин уже играл в квартете Монка. Позднее Монк собирает квинтет для выступлений в нью-йоркском клубе Five Spot. В его группу входят Шэдоу Уилсон (Shadow Wilson) (барабаны), Уилбур Вэа (Wilbur Ware) (контрабас) и Джон Колтрейн (John Coltrane) (тенор). Два гиганта джаза встретились в Five Spots Café 25 и 26 июня 1957 и вес этих гигантов перевесил консерватизм и снобизм белых критиков и рецензентов. Они как нельзя лучше дополняли друг друга. Клуб Five Spots между собой джазмены называли "Два Святых", т.к. это заведение было расположено по адресу: улица Святого Марка, дом 2. Как вспоминал джазовый критик Айра Гитлер (Ira Gitler): “Их музыка была одновременно и завораживающей, и заводящей.” Джей Джей Джонсон (J.J. Johnson) сравнивал их игру с игрой Гиллеспи и Паркера в 40-ых. Колтрейн всегда вспоминал о том неоценимом опыте, который он получил в этом составе - хотя группа так и не сделала ни одной живой записи, их студийные работы (Thelonious Monk WITH John Coltrane и MONK'S MUSIC) становятся классикой джаза. Именно эти записи Монка и Колтрейна, выпущенные сравнительно небольшой фирмой Riverside Records и почти мгновенно принесшие Монку репутацию непревзойденного импровизатора своего времени, подтолкнули фирму Columbia Records к заключению с ним контракта. Автором всех композиций диска был Монк. В ответ на ранние комплименты Колмена Хокинса (Coleman Hawkins) Монк приглашает тенор саксофониста принять участие в своих записях: история джаза и его будущее пожали друг другу руки. Позднее Колтрейн с восхищением рассказывал об их сотрудничестве и какое воистину ангельское терпение он проявлял, отвечая на вопросы Колтрейна относительно той или иной фразы в его композициях. В сентябре 1960 Колтрейн в интервью журналу "Downbeat" сказал: ”Играя с Монком, я смог подняться на порядок выше. Я учился у него и технически, и теоритически, и на уровне чувств. Скажем, я говорил Монку о какой-нибудь проблеме и он садился за фортепиано и буквально играл мне ответ. Наблюдая, как он играет, я находил решение всех своих проблем, всего того, что я хотел бы узнать.” Ранее рассматриваемая "как непригодная для массового употребления", карьера Монка, наконец-то, начала расцветать. С Трейном Монк познакомился в 1957 в доме известной покровительницы джазовых музыкантов баронессы Ники де Кенигсуотер. Она жила в Нью-Йорке на 5-ой Авеню в Saint Hope - отеле для миллионеров. Ника пыталась и не смогла спасти Паркера. Мир джаза обязан ей тем, что Птица не умер на улице. Ей же был обязан и Монк своим комфортабельным угасанием в её огромных аппартаментах. Среди множества котов и кошек рядом с концертным Стейнвеем, который она купила специально для него и к которому он так и не прикоснулся. Отец Ники был лондонским банкиром, чьё имя Ротшильд говорит само за себя. Её брат был известнейшим фанатом джаза. Во время Второй Мировой Ника водила санитерные машины и была участником французского сопротивления. Она вышла замуж за героя сопротивления Жюля де Фонсвартера, который становится послом Франции в Мексике. Ника, полюбив джаз, поселяется в Нью-Йорке. Некоторые историки джаза называют сумму в 200 тысяч долларов – годовой бюджет Ники, выделяемый для друзей джазменов. Поздно ночью к ней на 5-ое Авеню забредали те, кого нынче называют гигантами джаза. После того, как Паркер умер полулёжа на диване, уставясь невидящими глазами на экран телевизора в её номере, барон де Кенигсуотер, с которыми у Ники было 5 детей, развёлся с ней. Ника не переживала. Она не только терпеть не могла барона, стиль его жизни и его окружение, но она даже не понимала как случилось так, что она вышла за него замуж. Говорят, она была любовницей Паркера, а затем и Монка. Тем не менее Ника и жена Монка Нелли были настоящими подругами. Нелли была благодарна баронессе за всё, что она делала для Телониуса, которого нужно было вытаскивать из кутузки, лечить и прятать от собственных страхов. Монки жили в крошечной квартирке и Телониус часто и надолго перебирался к Ники, зная, что ни о чём не нужно будет заботиться и все его желания будут удовлетворены. Но нужно подчеркнуть, что Монк нежно любил жену и переживал, когда в кармане была дыра и что семью, по-сути, содержит не он, а Нели, сгорбившись над швейной машинкой. Ника де Кенигсуотер привела Монка, как в своё время Паркера, к доктору Фрейману, который лечил депрессию и истощение, вызванное употреблением алкоголя и наркотиков, уколами витаминов. Телониус должен был провести некоторое время в частной клинике, но для него это было абсолютно невыносимо и он упросил Гари Коламби ускорить выписку. Гари, как и многие другие близкие Монку люди, отмечал, что Телониус вёл себя вполне разумно и рационально, но иногда его поведение становилось странным. Монк лечился у многих врачей, но диагноз так и не был поставлен. Когда Майлс Девис (Miles Davis) спрашивали – дрался ли он с Монком?, Майлс таращил глаза: «Монк мог меня расплющить о стенку». Однажды, во время записи в студии ван Гельдера Майлс попросил Монка не играть под его соло. Майлс боялся, что сложные пассажи Монка отвлекут внимание публики от его соло. Монк не только перестал играть, но он встал и подошёл сзади к Майлсу, который привычно, нацелив раструб в пол, импровизировал. Ван Гельдер вспоминал, что ни о какой драке не могло быть и речи. Монк возвышался над Майлсом, как гора над придорожным камнем. Хотя Майлс и занимался боксом, он знал – стоит ему лишиться передних зубов и на его карьере можно поставить крест. 12 августа 1957 Монк записывается с Джерри Маллигена (Gerry Mulligan), что привлекает к нему внимание широкой публики. Работает с композитором Холлом Овертоном (Hall Overton) над созданием аранжировок своей музыки для классического оркестра (диск AT TOWN HALL, 1959). В феврале 1959 состоялся концерт комбо Монка в городской мэрии Нью-Йорка. В октябре 1959 Монк записал диск в пустом концертном зале в Сан Франциско. Диск ALONE IN SAN FRANCISCO становится классикой. До конца 50-ых музыкальная критика игнорировала Монка, никто не сказал доброго слова о его музыке. Для известного критика Ларкина Монк был "не слишком удачным комиком, о чём "кричали" его шапки, а также его фальшиво-наивный стиль игры на рояле – стиль слоновьего танца с глупыми паузами и отсутствием свинга". Однако, в начале 60-ых его популярность начинает расти. В 1961 предпринимает первые гастроли по Европе, а в 1964 посещает Японию. В этот период он собирает постоянный квартет в составе с Чарли Роузом (Charlie Rouse) на тенор саксофоне, Джоном Ором (John Ore) (позднее Бачем Уорреном (Butch Warren) или Ларри Гэйлсом (Larry Gales) на басу и Френки Данлопом (Frankie Dunlop) (позже Беном Райли (Ben Riley) на барабанах. Критика отдавала предпочтение его работам с другими саксофонистами – Гарольдом Лендом (Harold Land) в 1960 или Джонни Гриффином (Johnny Griffin) в конце 50-ых - но именно Роуз по-настоящему понимал мелодии Монка. Возможно, он не был величайшим солистом, но его сырой, угловатый тон как нельзя лучше подходил к композициям Монка. В 1962 одна из крупнейших американских фирм граммзаписи Columbia предложила ему контракт, а в 1964 портрет Монка появился на обложке журнала Time – честь редчайшая для джазового музыканта. До Монка лишь четверо музыкантов удостаивались её. В 1962 по приглашению Колтрейна Монк в составе оркестра Дюка Эллигтона (Duke Ellington) выступил на джазовом фестивале в Ньюпорте. Одна из исторических записей Телониуса Монка была сделана в 1964 году во время его выступления в знаменитом сан-францисском клубе The Jazz Workshop. Название одной из композиций альбома BLUE MONK является игрой слов, ибо Монк - это и фамилия автора композиции, Телониуса Монка, и одновременно – "монах". Так что эту тему можно перевести и как "Печальный Монк", и как "Печальный Монах", хотя сам Монк во всех смыслах монахом не был. За три года до этой записи в интервью писателю Гроверу Сэйлсу Монк обронил примечательную фразу: "Мой девиз: играй так, как велит тебе интуиция. Играй так, как хочется тебе, а не публике: она должна поспевать за тобой, а не ты подстраиваться к ней. Даже если на то, чтобы публика откликнулась, уйдет пятнадцать или двадцать лет!" Последовательность и бескомпромиссность в осуществлении этого принципа принесли свои плоды: заключенный с Columbia Records контракт открыл для Монка возможности выхода к мировой аудитории. STRAIGT NO CHASER – "Не разбавлять, без прицепа", термин, я думаю, достаточно хорошо известный тем, кто употребляет спиртное и употребляет его не мешая – "straight" и без добавок и запивок – "no chaser". Специфика записи заключалась в том, что в отличие от записей студийных, ни одна из вошедших в диск композиций не исполнялась в те два вечера, которые Монк работал в сан-францисском клубе, дважды. Как известно, во время студийных записей та или иная вещь повторяется до тех пор, пока и исполнитель, и звукорежиссеры не добиваются желаемого результата. Что зачастую приводит к некоторой стерильности, выхолощенности звучания. Как правило, исполнители порой повторяют, правда с перерывами, одни те же композиции и во время живых записей, давая тем самым звукорежиссерам достаточно материала для обработки. И, как правило, число исполняемых композиций строго ограничено в расчете на подобные повторы. В записи, о которой идет речь сегодня, Монк играл, подчиняясь единственному принципу: полной импровизационной свободы. Повторы в ней практически отсутствуют, лишь в первый вечер он исполнял трижды композицию "Epistrophy", что во всех смыслах нельзя считать повтором - она стала импровизационной темой выступления. Характерно, что после выхода в свет первого диска, записанного на Columbia, появилось множество хвалебных рецензий, в одной из которых Монка называли первым джазовым композитором, чьё имя можно поставить рядом с именем Дюка. Сам же Эллингтон относился к Монку с огромным почтением. Вошла в альбом и классика американского джаза, присутствующая в репертуаре практически всех крупных джазовых исполнителей нашего времени - композиция Телониуса Монка "Round Midnight". Об огромной популярности этой композиции говорит тот факт, что она стала обязательной к исполнению на многих джазовых конкурсах. В конце 60-ых последовали успешные гастроли его ансамбля по Европе и Японии. В ноябре 1967 комбо Монка выступало в Париже в концертном зале Плиель. Гастроли продлились до 14 ноября 1967. В 70-ые годы Монк был менее творчески активен, чем в предидущие десятилетия. Монк играет с Петом Патриком (Pat Patrick) (альт саксофонистом Сан Ра (Sun Ra), его сын Телониус Монк младший играет у него на барабанах. В 1971 Монк, Гиллеспи, тромбонист Кай Уиндинг (Kai Winding), альт саксофонист Сонни Ститт (Sonny Stitt), тенор саксофонист Чарли Роуз (Charlie Rouse), контрабасист Эл МакКиббон ( Al McKibbon) и барабанщик Арт Блейки (Art Blakey) отправляются на гастроли. На афишах значилось The Giants Of Jazz. Впереди их ждали Япония, Новая Зеландия, Австралия, Израиль и Европа. 14 ноября 1971 гастроли закончились двумя концертами в лондонском театре New Victoria. Продюсировал эти концерты Джордж Вейн (George Wein). На следующий день 15 ноября другой продюсер Эван Бейтс (Evan Bates) заманил ритм-секцию (контарабасиста Эла МакКиббона (Al McKibbon) и барабанщика Арта Блейки (Art Blakey) в студию фирмы Black Lion и записал как сольные импровизации Монка, так и его игру в составе трио. Эти записи вышли на трёх дисках под общим названием THE LONDON COLLECTION. Они продемонстрировали глубокую симпатию между пианистом и барабанщиком и вошли в число лучших работ Монка. По части репертуара Монк был человеком весьма консервативным. Он в 90 случаях из 100 предпочитал играть собственный материал. А так как он был менее плодовит, чем, скажем, Эллингтон, то он одаривал публику новинками не часто. Он всегда с удовольствием играл свой небольшой изысканный репертуар. Трудно однозначно сказать, что заставило Монка оставить джаз. В начале 70-х Монк, который приложил столько усилий, чтобы добиться признания в 50-х, практически покинул сцену и студии звукозаписи. Он стал кем-то вроде отшельника: мог не часами, а днями ходить по комнате, мог день или полтора просто стоять и молчать, а потом валиться в постель на целых 48 часов, мог просто смотреть в одну точку и ни на что не реагировать. Многие годы он не был способен передвигаться, что либо делать в жизни без помощи жены, Нелли. В Weehawken, New Jersey баронесса Ника (Baroness Pannonica de Koenigswarter) отвела Монкам целый апартамент. Монк, и это было ясно, радовался тому, что между ним и Нью-Йорком лежит река. После знаменитого и печального концерта в Бостоне, куда Монк отправился без Нелли, Телониуса опекали психиатры. С чего всё началось? Итак, Монк прикатил в Бостон, чтобы сыграть вечер-два в клубе Джорджа Уейна Storyville. Уейна называли "самым знаменитым джазовым импресарио" и "самым знаменитым не-музыкантом в истории джаза". Это он задумал и основал ньюпортский джазовый фестиваль. То, что Монк всегда и везде опаздывал, особенно если был без Нелли, знали все. Он добрался до отеля и начал по привычке танцевать в холле. То есть вращаться, как волчок – гораздо менее уклюже, нежели дервиши-суфисты. Потом он остановился и уставился на каминные часы. Портье, выведенный из себя, что-то спрашивал, но Монк соблюдал свойственное ему громовое молчание. В итоге портье объявил Телониусу, что его номер более за ним не зарегистрирован. Монк, не отрывая взгляда от каминных часов, выслушал портье и отправился прямо в Storyville. В клубе ещё было пусто и администратор, чувствуя, что Монк сильно не в своей тарелке, усадил его в артистической уборной. Монк устроился в кресле и упёрся взглядом в пустую стену. Когда он вышел, наконец, на сцену и сел за рояль, он без блеска, весьма механически сыграл две пьески, встал и ушел. Через час он появился вновь, вновь сыграл две композиции и опустил руки. Он сидел на сцене в полной прострации под взглядами ошеломленной публики. Затем Монк резко встал и ушёл, на этот раз насовсем. Он отправился в аэропорт, где начал бродить без цели, без хоть какого-нибудь вычислимого смысла. Директор бостонского терминала вызвал полицию. Ребята в форме знали, что делать. Они увезли Телониуса в местную психушку. Монку повезло. Нелли вытащила его из бостонской психушки – врачи решили, что он "социально не опасен". Затем психиатрическое досье Монка, хвала небесам, попало в руки психиатра Эдди Хендерсона (Eddie Henderson), джазового трубача. Именно Хендерсон описал подход к аутизму Монка. На все тесты он отвечал молчанием и полной пассивностью. Сокращая, скажу, что он был, подвергнут электрошоку. Но Монк не прореагировал и на этот метод one flew over the cuckoo's nest - полёта над гнездом кукушки, если вы читали книгу или видели фильм. Роль Эдди Хендерсона (Eddie Henderson) стартовала в этот момент. Он прописал Монку мощный транквилизатор – торазин. Пятьдесят миллиграмм были стандартной дозой, но на Телониуса она не действовала. Он возвращался и возвращался к врачу и просил увеличить дозу. В итоге Монк принимал три грамма пятьсот торазина и жаловался, что на него это не действует. Три пятьсот превышало нормальную дозу в семьдесят раз! Монк в последние годы, когда он появлялся в клубах, с тремя с половиной граммами торазина в крови, занюхивал грамм кокаина, предложенный поклонником, выпивал тройную дозу коньяка за стойкой, садился за рояль, пот стекал по его лицу и нажимал на клавишу, которая не издавала никакого звука. После чего он спускался в зал, шёл к стойке бара и спрашивал: - Ну как? Я вроде бы сыграл потрясающе? Эдди Хендерсон (Eddie Henderson) госпитализировал Монка бесчисленное количество раз. Будучи джазменом, он понимал, что Монк уникален. Но он ничего не мог сделать. Серое вещество гения, хоть он и не кололся, как все остальные, было практически разрушено годами употребления дури и алкоголя. Причем, если Чарли Паркер (Charlie Parker) обладал феноменальным здоровьем, позволившим ему дотянуть до 34-х лет, Монк был настоящим небоскребом силы и здоровья по сравнению с Птицей. И всё же Монк впал в полный аутизм. Телониусу Монку было 57 лет, когда, в 1974, он согласился участвовать в концерте в Carnegie Hall. Концерт в этом храме американской музыки был назначен на 6 апреля. Оркестр саксофониста Пола Джеффри (Paul Jeffrey) со струнной группой должен был аккомпанировать Монку. Поклонники Монка, не просто знавшие до какой степени чудачества он может дойти и что доверять Телониусу, согласившему прикатить в концертный зал, нельзя, или, как пишет Жак Понзио, "на него невозможно было поставить и цента в споре, что он хоть что-то обещанное выполнит"…, поклонники всё же скупили все билеты в Carnegie Hall. Концерт был объявлен, как выступление Барри Харриса (Barry Harris). Но Барри сказал Монку: - Почему бы тебе не прийти и сыграть? Монк ответил обычное: - Ага, приду… Харрис ждал до последней секунды. Когда зал стал ходить волнами, Барри вышел и придвинул табурет к роялю. В этот момент кулисы разлетелись в стороны и, топая и воя, над Барри появился Монк. Концерт в Carnegie Hall 1974 стал последним уникальным выступление Телониуса. Он играл, как бог, и народ рыдал. Деньги за концерт получил Харрис. Последний концерт со своим квартетом Монк дал на ньюпортском джазовом фестивале в 1976. В загородном доме баронессы Ники Монк провёл шесть лет затворником до самой своей смерти в 1982. Нелли вспоминала, что Монк отказался от гонорара в 100 тысяч за 10 концертов. Сказал, что мало. Он валялся в постели целыми днями в костюме включая и шляпу. Иногда молодой пианист Джоел Форрестер (Joel Forrester) играл что-нибудь для Монка. Ника делала всё, чтобы вытащить Монка из душевного оцепенения. Многие думали, что он играет, притворяется. Другие считали, что он доигрался. Нели считала, что он принимает слишком много таблеток. Доктор Эверет Дулит считал, что когда Монку было 20-30 лет, он был настолько состредоточен на сочинении музыки, что это заняло всё его существо. Он уже тогда был похож на человека, оставившего реальность. Но, главное, ему нравилось в это играть. Позднее ему нравилось быть уникумом, привлекать к себе внимание, восторг. В поздние годы, считал Дулит, Монк страдал от истощения нервной системы. И это было связано с наркотиками и лекарствами. Стив Лейси (Steve Lacy) в 1981 попробовал разбудить Монка. Он приехал к Ники и несколько часов говорил с Монком или, как писал Лесли Гурст, говорил в сторону Монка. Монк не отвечал и лишь в конце сказал несколько слов. "Но это был Монк, которого я не знал", - вспоминал Лейси. Нели утверждала, что с ней он разговаривал. В феврале 1982 Монка пришлось госпитализировать. Священник, который трижды навещал Монка, сказал, что пианист был нем и находился в коме. Монк скончался 17 февраля 1982 года на 65 году жизни. Его отпевали в церкви джазменов – церкви Святого Петра на 54-ой улице на Манхеттене. Ответы Монка на заданные ему вопросы в одном из интервью очень похожы на его музыку. - Есть ли у Вас другие интересы, кроме музыки? - Жизнь в целом. - Что Вы намерены делать в оставшиеся годы жизни? - Наслаждаться ею. - В чём цель жизни? - В смерти. Афористичность ответов и парадоксальность монковской ментальности сродни его музыкальному мышлению. Вспоминая о Монке, его современники рисуют образ замкнутого, молчаливого и эксцентричного человека, избегавшего шумных джазовых сборищ, рекламных жестов. Монк был большого роста. Его называли медведем. Пугающее впечатление от его мощи было ложным. Монк был молчалив, замкнут, чрезвычайно застенчив. Монк был предельно вежлив и деликатен, но он был странным. Его не прочитывали. Особенно люди, далёкие от джазовых кругов Нью-Йорка. Отчуждённость, погруженность в свой внутренний мир, сосредоточенность лишь на музыкальном самовыражении закрепили за великим пианистом репутацию странного, чудаковатого, не от мира сего человека. Тем более, что к концу жизни у него возникли проблемы с психикой. Монк любил прикинуться немного юродивым. Он мог появиться в каких-нибудь малиновых брюках и голубых ботинках. Телониус носил вполне суфистскую шапочку, хотя не известно насколько он был знаком с суфизмом. Нет прямых доказательств, что Монк был посвящён в суфизм. Но внешне, когда он неожиданно оставлял рояль и начинал кружиться по сцене в таинственном танце дервишей, раскинув руки как птица, можно было подумать, что он пытается войти в священный транс. Если Монк и принимал наркотики, то, скорее всего, амфитомины, а не героин. Он глотал эти таблетки для того, чтобы как-то подкрепить свою принадлежность к братству джазменов, попытаться разогнать депрессию и забыть о трудностях карьеры, либо поэкспериментировать с чувствами. Но Монк был слишком хрупок, слишком чувствителен, слишком занятым музыкальным поиском, чтобы выдержать давление наркотиков. Амфитомины, которые он применял, заменяли, а подчас исключали для него возможность контакта с каждодневной реальностью. Всё же он был в большей степени человеком, любящим выпить. Любимыми его напитками были коньяк и бурбон. В молодости он курил марихуану, поэтому призванным на армейскую службу он был признан годным к выполнению весьма ограниченных заданий. Джонни Гриффин (Johnny Griffin) вспоминал: "Монка наркотики не слишком-то и интересовали. Скорее всего, Монк был человеком особого склада. Он был настолько сосредоточен на музыке, что весь остальной мир мало что значил для него". Наиболее опасен и для себя, и для друзей Монк был за рулём машины. Многие из его коллег, которых Монк однажды куда-нибудь подвёз, наотрез отказывались ездить с ним впредь. Коламби вспоминал, что однажды Монк вёз его и Нелли в Бронкс и вёл машину как истинный безумец. Но Нелли считала, что подобная манера вождения была вызвана переживаниями из-за пожара, случившегося в их квартире за день до этого и Монк был просто расстроен. Увы, но и продюсер Оррин Кипньюс (Orrin Keepnews) считал, что Монк более чем опасен за рулём. Перепады настроения, эйфория, глотание любых таблеток, которые ему давали приятели – обо всём этом вспомнили, когда Монк отвернулся от жизни. Несомненно, Монк всю жизнь страдал от одиночества, вызванного его застенчивостью. Монк был одинок с людьми, которых он любил и которые любили его. В документальном фильме о Монке STRAIGHT NO CHASER его сын Тутси рассказывает о том, как было ужасно смотреть на отца и понимать, что он и не догадывается, что перед ним его сын. Нелли не скрывала от детей странностей мужа. Она хотела, чтобы дети уважали его таким, какой он есть. "Когда он может, - говорила она, - он заботиться о вас и обо мне, и вы должны об этом помнить". Нередко его образ переносился на его музыку, которая не только публикой, но и многими музыкантами и критиками воспринималась как проявление творческой экстравагантности и даже профессионального неумения. Так выдающийся джазовый гитарист Херб Эллис (Herb Ellis) много лет игравший в трио Оскара Питерсона (Oscar Peterson) утверждал, выражая довольно распространённое в джазе мнение, что Монк хороший композитор, но не пианист. "С его технической ограниченностью, - говорил Эллис, - он не способен исполнять логично развивающийся свингующий джаз. Его рояль звучит уродливо, надумано и безсвязно". Рэй Браун (Ray Brown), который однажды играл с Монком, утверждал, что Монк попросту разыгрывает и дурачит слушателей - как критиков, так и музыкантов. Исполнительская манера Монка была полной противоположностью виртуозной фортепианной акробатике Арта Тэйтума (Art Tatum) и Оскара Питерсона (Oscar Peterson). Монк был самоучкой. Не только его музыкальоне мышление, но даже его пальцовка отличались от общепринятых. Он держал пальцы горизонтально по отношению к клавиатуре, а не дугой, как того требует традиционная школьная постановка. И это многое объясняет в его технике. Исполняя знакомые всем джазовые стандарты, Монк превращал их в неузнаваемые диссонирующие композиции, далёкие от принятой в традиционном джазе песенной формы. У него было глубоко индивидуальное ощущение музыкального времени. Его джазовый космос не спутаешь ни с каким другим. Считается, что пианизм Монка восходит к традиции гарлемского страйда. Однако их связывает лишь перкуссивный характер исполнения. Монковский стиль не достаточно назвать лэпидарным или экономным. Великий новатор попросту выпаривал мелодическую линию, оставляя лишь её ритмический каркас. По сути дела, Монк относился к роялю, как к ударному инструменту. МХАТовские паузы в импровизации, пунктирное проигрывание темы, ассиметричность её структуры, отсутствие синтементальности или того, что называют настроением в музыке, бурлескный, саркастичный юмор и парадоксальность музыкального мышления отпугивали слушателей. А использование целотоновой гаммы, лидийского лада и хроматики ещё более отдаляли его музыку от афро-американской традиции. Конечно, новаторство и своеобразие монковского пианизма во многом объясняется тем, что его никогда не учили играть на рояле и ему пришлось изобретать собственный велосипед. Разительный пример того, как незнание оборачивается гениальным прозрением. Гением Монка можно назвать хотябы уже потому, что он не продолжал и не развивал чьи-либо идеи или стиль. Своей музыкой он обязан лишь самому себе. Это был гений, явившийся из джазового небытия. Однако, с точки зрения конвенционального джазового пианизма, вершиной которого считается школа Тэйтума-Питерсона, или в более современном обличии Кита Джарретта (Keith Jarrett) - Чика Кориа (Chick Corea), Монк представляется джазовым региналом, невеждой, забредшим, в чужой монастырь со своим уставом. Тем не менее, Телониус Монк оказался одним из самых влиятельных музыкантов в истории джаза. Причём характерно, что не только пианисты заимствовали его идеи. Наибольшее влияние он оказал на исполнителей на духовых и язычковых инструментах. В частности, на Сонни Роллинса и Джонни Гриффина, перенявших у него искусство оперировать паузой и лапидарную ритмическую выразительность. Фразировка Майлса Девиса также подозрительно похожа на монковскую. В большей степени, чем кому-либо, бибоп обязан Монку своей ритмической концепцией. Когда в нью-йоркском клубе Minton’s Playhouse в 1941 24-летний пианист вместе с Паркером и Гиллеспи выковывал этот джазовый стиль, он уже в полной мере обладал своим органичным ритмическим пороком, ставшим фундаментом нового стилистического мышления. Так что частицу монковского фортепианного безумия можно обнаружить в музыке практически любого крупного музыканта современного джаза. Даже те музыканты и критики, у которых были претензии к монковскому пианизму, признавали его незаурядный композиторский талант. Многие темы Монка стали джазовыми стандартами. Однако, их мелодия отличается от песен американской популярной музыки. В отличие от песенной формы традиционных джазовых композициий, лишённые сентиментального благозвучия опусы Монка с гораздо большим правом можно назвать инструментальными произведениями камерной музыки. "Round About Midnight", "Brilliant Corners", "Criss Cross", "Misterioso", "Straight No Chaser", "Epistrophy" – эти его знаменитые темы стали источником музыкального вдохновения для нескольких поколений джазменов и, конечно же, будут жить и в XXI веке. Влияние Монка распространилось на все 80-ые. Бьюэлл Нейдлингер (Buell Neidlinger) сформировал группу String Jazz, которая исполняет только музыку Монка и Эллингтона. Стив Лейси (Steve Lacy) в начале 60-ых исполнял только мелодии Монка и записал два сольных диска с его музыкой. Тот факт, что композиции Монка всё ещё учат музыкантов чему-то, подтверждается многочисленными альбомами-посвящениями: Артур Блис (Arthur Blythe) (LIGHT BLUE, 1983), Энтони Брекстон (Anthony Braxton) (SIX MONK'S COMPOSITIONS, 1987), Пол Моушин (Paul Motian) (MONK IN MOTIAN, 1988) и Хал Уилнер (Hal Wilner) (THAT'S THE WAY I FEEL NOW: A TRIBUTE TO Thelonious Monk, 1984), в которых такие разные артисты, как Fowler Brothers, Джон Зорн (John Zorn), Доктор Джон (Dr. John), Ёджин Чедборн (Eugene Chadbourne) и Питер Фремптон (Peter Frampton) отдают дань его таланту. Один из наиболее блистательных и оригинальных исполнителей в джазе, Монк также является одним из выдающихся композиторов прошедшего столетия. Его композиция "'Round Midnight" одна из наиболее часто записываемых джазовых мелодий всех времён. Его уникальная способность соединять сложные, гармонически удивительные сдвиги и небольшие ритмические провалы с фанковыми рифами создавала особое впечатление гениальности текущего момента, когда он исполнял свои композиции. Выражаясь языком джаза - это и есть наивысшая похвала его удивительному таланту. Фраза Гюнтера Шулера (Gunter Schuler) на один из альбомов Монка могла бы стать эпитафией великому пианисту: “B наше время стандартизации и льстивого конформизма мы должны быть благодарны за появление талантов, подобных Телониусу Монку, который представляется некоторым из нас немного загадочной и удивительной фигурой.”
Author of publication:
Панченко Юлик
По всем вопросам пишите личное сообщение пользователю M0p94ok.
13:56
2058