Claude Hopkins / Клод Хопкинс
Американский джазовый страйд пианист и бендлидер. Некоторые историки и исследователи джаза расходятся в определении точной даты его рождения.
Хопкинс родился в хорошо образованной, семье среднего класса. Его родители работали на одном из факультетов Howard University. Не удивительно, что он становится студентом Howard, но затем в 21 год избирает карьеру пианиста и отправляется в дорогу в составе танцевального оркестра Уилбура Свитмена (Wilbur Sweatman), в котором остаётся чуть менее года.
В начале 20-х любимцем публики был вовсе не Луи Армстронг (Louis Armstrong), и не Дюк Эллингтон (Duke Ellington), а Клод Хопкинс и его оркестр. Сегодняшняя молодёжь и представить себе не может, насколько популярными были танцы в промежутке между двумя мировыми войнами. В крупных городах Америки возводились гигантские танцевальные дворцы с примыкавшими к ним гостиницами. В городах поменьше обходились танцевальными залами и павильонами. По плохим дорогам сновали сотни дребезжащих автомобилей с музыкантами, готовыми ради пары долларов преодолеть сотни миль при любой погоде. Джазмены очень старались угодить привередливой публике, поскольку их доходы на прямую зависели от желания публики танцевать под их музыку.
В те годы музыка в виде нот или пластинок никак не могла конкурировать с живым развлечением. Песня, ставшая хитом, сохраняла этот статус примерно 6 недель, а затем исчезала бесследно и пластинки можно было выбрасывать на свалку. Их больше никто не покупал, а идея переиздания каких-то записей как бессмертной классики жанра никому даже в голову не приходила.
С появлением бытовых радиоприёмников с усилителями и мощными динамиками акустическим фонографам пришёл конец. Домашние пианино стали просто мебелью. Американцы слушали передачи, в которых рекламировались те или иные оркестры и устремлялись на танцы, едва те прибывали в их город на гастроли. Радиотрансляции выступлений отдельных коллективов ещё больше подогревали этот ажиотаж.
Большинство так называемых общественных оркестров (society orchestras) не исполняли джаз. Вообще-то импровизировать разрешалось только чернокожим музыкантам. Таково было негласное правило шоу-бизнеса. Пианист Клод Хопкинс был одним из них. Он получил в консерватории солидную подготовку, которая помогала ему лишь отчасти. Ведь из него готовили классического музыканта, а не джазмена. Пианист приобретал практический опыт, стучась в двери вашингтонских ночных клубов с сомнительной репутацией.
Хопкинс аккомпанировал вокалистам и полностью зависел от настроения публики. Коробка из-под сигар, установленная на пианино, заполнялась долларовыми купюрами, если номер нравился посетителям. Однако это случалось не всегда. Пианист проработал в клубах с 1920 по 1924. Он набил руку, выучил огромное количество композиций и вполне созрел для руководящей должности в небольшом ансамбле.
Первое комбо Хопкинса состояло из 4-х человек. Оно было организовано специально для выступлений в Атлантик-Сити. По прибытии в город ансамбль пополнился ещё одним членом, которого, впрочем, никто не приглашал. Дело в том, что у владельца клуба Даниелса был друг, игравший на тубе. Желая сделать другу приятное, он внедрил приятеля в группу, сказав лишь, что того зовут Эрни Хилл (Ernie Hill).
Музыканты в принципе не возражали, но их смутил денежный расклад: лидер получал гонорар и делил его поровну на всех. Хиллу платили напрямую и, похоже, заметно больше, чем вашингтонцам, но сколько именно джазмены узнать не успели. В клуб нагрянули агенты по борьбе с незаконным оборотом виски и заведение прикрыли.
Неожиданно Эрни Хилл (Ernie Hill) проявил великодушие. Он усадил нищих джазменов в свой старенький бьюик и покатил наугад в соседний городок Эмбери Парк. В середине пути Хопкинс вызвался порулить, свернул на просёлочную дорогу, проколол шину и чуть было всех не погубил, опрокинувшись в канаву. К счастью, никто не пострадал, но популярность лидера упала до нуля.
Добравшись кое-как до Эмбери Парка, музыканты притормозили у ночного клуба, чтобы перекусить и осмотреться. На подиуме играл оркестр. Играл неплохо, но ничего особенного. Хопкинс заказал выпивку, а увидев хозяина заведения, представился и спросил – не могут ли его ребята сыграть пару номеров? "Хорошо, ваш номер следующий" – сказал босс.
Джазмены быстренько притащили свои инструменты и вскоре заняли место на сцене. Они играли так, словно от этого зависела их жизнь. Особенно старался лидер. Для Хопкинса это выступление было очень важным – оно могло стать либо началом, либо бесславным концом его профессиональной карьеры. Он пообещал родителям в случае неудачи на музыкальном поприще выучиться на врача. Но фортуна улыбнулась музыканту, и он получил работу.
Конец летнего сезона был уже не за горами, так что счастье Клода оказалось недолгим. Однако в конце июля 1925 по городу поползли слухи, что какая-то богатая леди, ворочающая делами на Бродвее, рыскает по Эмбери Парку в надежде найти джаз бенд, подходящий для гастролей по Европе. Хопкинс не верил слухам до тех пор, пока загадочная дама не появилась в его клубе, вызвав там жуткую панику. Она явилась без предупреждения, но не застала Клода врасплох. Экзаменаторше особенно понравился коронный номер джаз бенда – "Saint Louis Blues", растянутый на 10 минут.
Трубач Генри Гудвин (Henry Goodwin) прежде чем солировать, надел старое пальто, водрузил на голову поношенный цилиндр и, взяв в руки телефонную книгу, принялся изображать баптистского священника. Тромбонист Даниел Дой () и саксофонист Шо Хейман () имитировали группу поддержки, радостно запевающую хвалу господу. В роли дьякона выступал мастер игры на тубе Эрни Хилл (Ernie Hill). Он расхаживал по залу, и слушатели со смаком бросали доллары в раструб его гигантского инструмента. Ударник и пианист следили за тем, чтобы главная тема произведения не потерялась в этом хаосе. В конце номера у хмурой поначалу миссис Рейган едва не случилась истерика от смеха. Она тут же отменила просмотры других претендентов и заключила контракт с весёлыми бойцами Клода Хопкинса.
Пианист ликовал. Ему сказочно повезло в третий раз. По окончании ангажемента в клубе музыканты отправились в Нью-Йорк. Начались репетиции с участниками музыкального спектакля. Это было типичное варьете. 8 хористок, 1 комедиант, танцевальная группа и оркестр. Все необходимые ингредиенты имелись, кроме одного – не хватало главной приманки – звезды. Миссис Рейган провела переговоры с несколькими известными артистами, но тех не устроил гонорар. Дело застопорилось.
Композитор Спенсер Уилльямс (Spencer Williams), кровно заинтересованный в успехе шоу, посоветовал Рейган обратить внимание на одну из танцовщиц в популярном бродвейском шоу "Shuffle Alone". Миссис Рейган назначила девушке аудиенцию и вскоре выяснилось, что юная артистка может всё. Петь, танцевать и участвовать комедийных скетчах. Безымянная артистка стала звездой "La Revue Negro". Так началась сенсационная карьера всем сегодня известной Джозефин Бейкер (Josephine Baker).
21 сентября 1925 труппа "La Revue Negro" зашла на борт парохода, отплывавшего во Францию. Перед самым отъездом к оркестру примкнул новоорлеанский музыкант Сидней Беше (Sidney Bechet). Молодая жена Хопкинса Мейбел завербовалась танцовщицей, чтобы поехать с мужем. Но танцевать она не умела и её взялась учить балерина, имевшая номер в шоу.
Во время путешествия через океан артисты много репетировали и дали два концерта. У Мейбел ноги поначалу заплетались и её прятали в заднем ряду. Пока Мейбел усиленно разучивала танцевальные па, её муж работал не менее напряжённо, только не на сцене. В одной из кают он предавался плотским утехам с вертлявой Джозефин. Вскоре об их романе знали все, кроме жены. Возможно, она и догадывалась, но была уверена, что Клод от неё никуда не денется. Забегая вперёд нужно сказать, что супруги прожили вместе более 50 лет до самой смерти Мейбл в 1972.
По прибытии гастролёров в Париж интенсивные репетиции возобновились. В промежутках музыканты дружно шествовали за миссис Рейган – единственной, кто знал французский. Хопкинс вскоре уже не мог смотреть на яичницу с ветчиной, потому что только два слова улавливали местные официанты, принимая у него заказ.
Шоу "La Revue Negro" оккупировало театр Елисейских полей на 9 месяцев. Сам театр, вопреки названию, находился не на Елисейских полях, а по соседству на улице Монтене. Представление имело оглушительный успех. Разудалых негров пригласили выступить в знаменитом кабаре "Мулен Руж" на Монмартре. Затем состоялась премьера на сцене другого парижского театра "Ле Туаль".
После триумфа во Франции ревю переместилось в Бельгию. Там оно стало главным элементом обширной цирковой программы. На одном из брюссельских представлений присутствовали король Альберт и его августейшие родственники.
Вскоре стало очевидным, что публика ломится на шоу вовсе не ради красочного зрелища, а исключительно для того, чтобы посмотреть на заморское чудо в перьях – Джозефин Бейкер (Josephine Baker). Она дразнила публику своей наготой, бывшей тогда ещё в новинку.
Следующим пунктом турне был Берлин. Когда поезд добрался до границ третьего рейха, пограничники устроили перекличку и выяснилось, что человек по имени Сидней Беше (Sidney Bechet) отсутствует. Всех пассажиров заставили выйти из вагонов и пока миссис Рейган пыталась дозвониться до Брюсселя, разыскивая пропавшего кларнетиста, поезд не двигался.
Беше в этот момент безмятежно спал в купе другого поезда, мчавшегося в Париж. Он попал туда по ошибке после выпитой бутылки коньяка. А в Париже кларнетиста арестовали, поскольку документов у него при себе не оказалось. Беше завернули обратно, и он через Брюссель отправился в Берлин, где его уже заждались соотечественники.
Рецензии в немецких газетах были восторженными. Главный предмет обсуждения – прелестная Джозефин Бейкер (Josephine Baker). Её засыпали выгодными предложениями, но она держалась, храня верность миссис Рейган. Девушка дрогнула лишь когда её пригласили на долгосрочную работу в знаменитый парижский мюзик-холл "Фоли Бержер". Миссис Рейган, отлично понимая, что всё ревю держится на Бейкер, тем не менее не стала чинить препятствий молодой артистке, и освободила её от контрактных обязательств. Бейкер уехала в Париж, где к ней пришла настоящая слава. А американское ревю спустя несколько месяцев пришлось прикрыть из-за нерентабельности. Часть труппы уехала домой, а остальные курсировали по Европе в поисках ангажемента.
Клод Хопкинс нашёл работу в одном из отелей Дрездена. Договорившись с хозяйкой отеля, он поспешил в Берлин обрадовать товарищей. Но радовать было почти некого. Четверо музыкантов, включая Сиднея Беше, уехали в Париж. Остались двое – больной контрабасист, не способный двигаться, и саксофонист Джо Хейман (Joe Heyman).
Хопкинс отправился обратно в Дрезден в надежде уговорить хозяйку отеля аннулировать контракт. Но не тут-то было. Эмигрант Миллер, устроивший Хопкинса на работу в отель, был мужем хозяйки. Он страшно разозлился и хотел вызвать полицию. Жена долго уговаривала Миллера не делать этого. В конце концов Миллер согласился отпустить Хопкинса в Берлин, чтобы тот смог реорганизовать свой ансамбль, пригрозив, что через два дня, если Клод не вернётся, подаст заявление в полицию. Чтобы усыпить подозрения Миллера, Клод оставил в Дрездене жену и собаку, и уехал во Францию. Желающих выступать в Дрездене никого не нашлось, и возвращаться с пустыми руками смысла не было. В Париже Клод был в безопасности и вскоре позабыл об угрозах Миллера.
Обосновавшись в Париже, Хопкинс сколотил интернациональный джаз бенд. Ударник и тромбонист – французы, трубач – англичанин, контрабасист – швед. Саксофонист Хейман единственный, кто не дезертировал из Берлина, выступал в роли переводчика и вообще был связующим звеном. Оркестр странствовал по Европе, старательно избегая Германии. Постепенно Клод выучил достаточное количество французских и испанских слов и перестал испытывать чувство дискомфорта. Однако он так и не смог привыкнуть к местной пище и бытовым неудобствам. В конце концов он сильно затосковал по дому и решил уехать в Америку.
За несколько месяцев до отъезда он распустил свой оркестр и просто гулял по Парижу. 17 марта 1927 супруги Хопкинс погрузились на трансатлантическое судно, которое едва выйдя в открытое море, попало в жесточайший шторм. Клод лежал на койке и стонал. Но через 5 дней морские страдания остались позади, и Клод с немалым удовольствием обнял в Вашингтоне своих родителей.
Деятельная натура Хопкинса не терпела долгого безделья. Немного отдохнув, он организовал оркестр Bohemians и начал выступать в клубе с одноимённым названием. Затем он совершил круг по всем знакомым точкам и задумался. Приобрести широкую популярность можно лишь там, где проворачиваются большие дела. А именно в Нью-Йорке. Но для начала требовалось себя хорошо зарекомендовать и сделать это было не просто. Нью-йоркские музыканты, объединившись в кланы, крепко держали оборону и не подпускали к корыту чужаков. Отдельные лазутчики ещё могли как-то просочиться, но целый оркестр – никогда. Разведав обстановку, Клод предложил своим музыкантам разделиться и искать счастья по одиночке.
Порыскав по джазовой метрополии, Хопкинс нашёл себе работу. Не очень выгодную и очень рискованную. Он играл на так называемых house-rent party. На вечеринках, устраиваемых квартиросъёмщиками для сбора денег на оплату жилья. Для таких случаев готовилась еда, нанимался пианист, столы уставлялись самогоном и приглашались все желающие. Пускали тех, кто мог купить входной билет. После гуляний пианист получал гонорар. Максимум 5 долларов. Впрочем, иногда получал только по шее. Когда второй вариант начал преобладать, Клод начал подыскивать себе другое занятие.
Хопкинс был разносторонне талантлив. В частности, он любил работать по дереву. Позднее, остепенившись, Клод часами торчал в мастерской в своём доме и сколачивал там табуретки и скамейки. Кроме того, Клод довольно ловко играл в карты и поэтому часто посещал Rhythm Club – подпольный центр азартных игр. По ходу дела там завязывались и полезные знакомства.
Пианист Лаки Робертс (Lucky Roberts) долго присматривался к Клоду. Робертс высоко котировался в джазовых кругах. Всегда был загружен по полной и не справлялся со всеми заказами. Иногда он посылал кого-нибудь вместо себя. Но он использовал только проверенных людей, поскольку очень дорожил своей репутацией. Клод с честью выдержал экзамен. По поручению Робертса он исполнил ряд классических произведений на свадьбе дочери Эндрю Мелоуна – крупного промышленника, финансиста и мецената. Хопкинсу заплатили гонорар в 250 долларов и дали ещё 200 на чай. Затем его отвели к столу, напоили, накормили, вручили 6 бутылок французского шампанского и отвезли домой на роллс-ройсе.
Вскоре благодаря протекции Робертса, Хопкинс получил ещё несколько весьма выгодных ангажементов. В одном из элитных клубов он познакомился с сыном Эс. Эйч. Даддли – Даддли младшим. Тот привлёк его к работе в варьете The Ginger Snaps Revue. Клод сочинял музыку, писал аранжировки, управлял небольшим оркестром. Старт получился довольно бодрым. Труппа двинулась в турне по театрам и клубам и кассовые сборы по началу были весьма приличными. Однако спустя несколько месяцев варьете тихо скончалось. Это произошло в Louisville, Kentucky. Артисты не смогли набрать денег даже на обратные ж\д билеты и вынуждены были просить Клода искать подработку. Джазмены подрядились играть на танцах.
Неудачи не остановили упорного Хопкинса. Он по-прежнему надеялся сделать музыкальную карьеру. В 1928-1929 Клод играл в бруклинском клубе Fulton's Garden – излюбленном месте встреч гангстеров и прочих уголовников. Чуть-что в зале сразу же вспыхивали потасовки со стрельбой. В таких случаях босс вежливо просил музыкантов сделать перерыв и удалиться в комнату отдыха. Артисты никогда не ждали повторного приглашения и резво покидали место будущего сражения. Гремели выстрелы, слышались звуки падающих тел и наступала гробовая тишина. Теперь можно было идти на смену. Когда постоянные посетители перестреляли друг друга, ходить в клуб стало просто некому и клуб закрылся.
Триумф Клода Хопкинса пришёлся на трудное для страны время. В самом разгаре была экономическая депрессия. От неё пострадали все отрасли, в том числе и звукозаписывающая индустрия. Пластиночной промышленности был нанесён двойной удар. Она терпела убытки и от низкой покупательской способности населения, и от экспансии радио. Любители музыки за несколько долларов могли хорошо пополнить свою коллекцию – тысячи новых пластинок продавались на вес.
В 1932 в студии звукозаписи приходили лишь те музыканты, чья популярность достигла общенациональных масштабов. Коллектив Хопкинса был в числе избранных. Однако далеко не все записи поступили в продажу. Многие из них остались пылиться в архиве из коммерческих соображений. Сделать пластинку не трудно, а вот продать её людям, не имеющим денег на хлеб, проблематично.
Итак в начале 30-х Хопкинс работает в Нью-Йорке и его округе. Он берёт на себя управление достаточно успешным оркестром, которым до этого руководил Чарли Скитс (Charlie Skeets). В этом гарлемском коллективе начинали многие музыканты, которые позднее сделали успешную карьеру и стали известными, включая Эдмонда Холла (Edmond Hall), Джаббо Смита (Jabbo Smith) и Вика Дикенсона (Vic Dickenson). Откровенно говоря, аранжировки на записях оркестра скорее демонстрировали пианино лидера, нежели импровизационные умения остальных участников. Как бы там ни было, оркестр становится популярным и играет во многих престижных танцзалах, включая Savoy и Roseland. В 1933 оркестр не гастролировал. Администрация танцзала Roseland Ballroom не хотела отпускать музыкантов. Радиотрансляции в немалой степени способствовали развитию бизнеса в самом танцзале, так зачем же лишаться прибылей.
Летом 1934 Хопкинс вырвался наконец-то на оперативный простор. Начав с Memphis, Tennessee, оркестр добрался до Little Rock, Arkansas.
В 1935 Хопкинс начинает выступать в Cotton Club, разделяя сцену с оркестром Джимми Лансфорда (Jimmie Lunceford). Это было замечательное заведение, но оттуда не велись радиотрансляции их выступлений. Пока Хопкинс почивал на лаврах и обменивался автографами со знаменитыми гостями Cotton Club, его популярность начала стремительно падать. А пианист вместо того, чтобы напоминать о себе хотя бы пластинками, вообще перестал записываться. В 1936 не вышло ни одного его диска.
Работа в Cotton Club продолжалась вплоть до закрытия клубного помещения в Гарлеме в феврале 1936. Хопкинс отправился на гастроли в Канаду. Клуб тем временем переехал из Гарлема на Бродвей, но Хопкинс там больше не появился. Потеряв базу его оркестр был вынужден непрерывно передвигаться. Транспортом был взятый на прокат автобус ядовито-жёлтого цвета.
В конце 30-х - начале 40-х Хопкинс много гастролирует. Его коллектив был дружен и сплочён. Лидер добивался порядка и дисциплины пряником, а не кнутом. Он был добр, щедр и великодушен. Умело управлял оркестром и никогда не повышал голос. И как музыкант Клод был великолепен. Кроме того, он обладал хорошими организаторскими способностями. Но вот стратегом он не был. Он не учёл, что у среднестатистического любителя музыки короткая память. Пропал куда-то кумир – не беда, найдётся другой объект поклонения.
В случае с Хопкинсом сошлось сразу несколько негативных факторов. Он мало записывался, он не занимался саморекламой, он не пытался снизить расходы. В мае 1941 его некогда успешное предприятие потерпело крах. Журнал Down Beat объявил читателям, что Клод Хопкинс – лидер оркестра, объявил себя банкротом. Постоянными участниками его оркестра долгое время были такие первоклассные музыканты, как Хилтон Джефферсон (Hilton Jefferson), Эдмонд Холл (Edmond Hall), Вик Дикерсон (Vic Dickenson) и Джабо Смит (Jabbo Smith).
После периода работы вне джаза (пишет довольно талантливые аранжировки для некоторых неджазовых оркестров и для CBS) он возвращается на сцену, возглавив в 1948 "novelty" оркестр в Нью-Йорке. В 1950 возглавляет джазовый оркестр, с которым выступает в The Cafe Society. С 1951 в качестве сайдмена Хопкинс выступает в составе диксиленд коллективов в различных клубах Нью-Йорка, принимает участие в фестивалях, участвует в записях. Среди музыкантов, с которыми он сотрудничает в эти годы, были Генри "Рэд" Аллен (Henry "Red" Allen), Уайлд Билл Девисон (Wild Bill Davison) и Рой Элдридж (Roy Eldridge).
В последующие годы он находился в стороне от центра внимания публики и критиков, но это ни в коей мере не умаляет его вклада в развитие джазового искусства как одного из наиболее важных руководителей оркестров. Оркестры, которые возглавлял Хопкинс, всегда имели смягчённый, слегка свингующий саунд, сторонящийся бравурности шумных представлений. Необходимо отметить, что наряду с пианино лидера, не меньшую известность его составам принёс вокалист Орландо Роберсон (Orlando Roberson (Orlando Herbert Roberson; 1909–1977)), певший в достаточно высоком для мужского голоса регистре.