2012 Iiro Rantala - My History of Jazz {ACT Music} [CD]

Возможно, это странная история джаза, которая открывается и закрывается композицией Иоганна Себастьяна Баха, но My History Of Jazz - это очень личная история, история финского пианиста Ииро Ранталы. Его предыдущий альбом, Lost Heroes (ACT Music, 2011), был сольной фортепианной записью; полный завораживающе красивой музыки, он стал одним из лучших релизов года. My History Of Jazz не вполне соответствует последовательности Lost Heroes, но его лучшие моменты находятся на одном уровне с предшественником.

Ария Баха, которой завершается My History Of Jazz, коротка и прекрасна. Рантала, при благосклонной поддержке басиста Ларса Даниэльссона и, на заключительном треке, барабанщика Мортена Лунда, передает лиричность и изящество арии. Короткие "Гольдберг-импровизации" пианиста - всего их пять, основанные на Гольдберг-вариации № 1 Баха, - каждая имеет свой характер. В "Гольдберг-импровизации I" Рантала и Даниэльссон преследуют друг друга на протяжении изобретательных, стремительных 53 секунд. Импровизации II и V - самые милые - ближе к оригинальной вариации, III имеет неровный, рваный ритм, а IV весело катится вперед благодаря матовым барабанам Лунда.

Версии нескольких классических джазовых произведений, исполненные Ранталой, блещут изобретательностью. В "Лайзе" Джорджа Гершвина чувствуется регтайм в сочетании с неожиданным темпом. "Караван" получил настоящее перевоплощение - скрипач Адам Балдич берет классику Хуана Тизола за шиворот, его грубая и экспрессивная игра добавляет драматизма путешествию по пустыне, хотя при этом немного теряются более тонкие моменты мелодии. "Эронель" пианиста Телониуса Монка полна жизни и движения: Игра Ранталы в верхнем регистре наполнена особой радостью, ударные Лунда придают исполнению красочность и драйв, а соло Даниэльссона поддерживает энергию и хорошее настроение. Для исполнения "Сентябрьской песни" Курта Вайля Рантала использует фортепианный стиль страйд, а энергичные, позитивные паттерны левой руки создают оптимизм, который резко контрастирует с сожалением и грустью, часто вкладываемыми в эту песню.

Песня Ранталы "Americans In Paris" - красивая и немного тоскливая, а "Bob Hardy" - зажигательная. "Smoothie", еще одна собственная композиция Ранталы, запоминается сразу. Взятая в относительно медленном темпе, барабанная партия Лунда имеет спокойный и расслабленный характер, но при этом в мелодии есть энергия и драйв. Балдыч демонстрирует свое самое проникновенное исполнение, играя гипнотический рисунок пиццикато в ритме баса Даниэльссона и подкрепляя кристальную игру Ранталы. Ставка в 10 долларов на то, что эта композиция станет в будущем джазовым стандартом, может оказаться не зря потраченными деньгами.

My History Of Jazz рассказывает музыкальную историю одного музыканта - "всю мою историю в музыке", как пишет Рантала в примечаниях. Здесь нет блюза и мейнстрима, потому что он никогда не увлекался этими стилями. Есть Бах, потому что именно с него началась история Ранталы, как и многих других пианистов. Кроме того, очевидна близость к таким мастерам джаза, как Монк и Дюк Эллингтон. В результате получилась музыка, отличающаяся большим техническим мастерством и, что еще важнее, большой эмоциональной глубиной. (Брюс Линдсей)

И, наконец, недавнее открытие ACT Адам Балдыч, скрипач, обладающий не только классическим образованием, но и, возможно, самым большим разнообразием тембральных качеств и самой сильной выразительностью, которая когда-либо существовала в джазе - просто прислушайтесь к его щипковому вступлению к "Smoothie".

Для любителей фортепиано бонусом может стать тот факт, что Рантала использует на этом альбоме два других, фантастических рояля, наряду со Steinway из студии Tia Dia в шведском Мёльнлике: "September Song" звучит из Steinway D Альфреда Бренделя, "Caravan" - из Bösendorfer Imperial с джазового фестиваля в Монтрё. Это тоже пробуждает ассоциации, и поэтому "мою историю джаза" Ранталы можно завершить как ответ одного человека на самые обсуждаемые вопросы времени: Когда творческий дух конденсирует историю музыки в один момент с выдающимся мастерством владения своим инструментом, джаз может стать новой классикой.Старая дискуссия разгорелась с новой силой: Что такое джаз? Кому он принадлежит? С чего он начинается? Последний из этих вопросов, по крайней мере, не является проблемой для финского пианиста Ииро Ранталы: "Иоганн Себастьян Бах и его музыка вошли в мою жизнь, когда мне было шесть лет". Поэтому нет ничего удивительного в том, что Бах связывает его новый альбом ACT "my history of jazz" - личная история Ранталы о музыке, которая захватила его в 13 лет, вложена в классически переданную арию: "С тех пор я всегда хотел стать импровизатором, композитором, сценическим исполнителем и руководителем группы". Универсальная концепция проявляется в пяти самых разнообразных импровизациях на тему "Гольдберг-вариаций", на которые Рантала нанизывает альбом, как на нитку жемчуга.

"Моя история джаза" - логический аналог дебютного альбома Ранталы "Lost Heroes", на котором он воздвиг уникальный личный памятник музыкальным образцам и родственным душам прошлого - настолько уникальный, что, помимо прочего, он получил премию Echo Jazz и ежегодную премию немецких критиков звукозаписи. Среди вдохновителей, конечно же, были и финские классические композиторы Жан Сибелиус и Пекка Похьола, и совершенно непохожие друг на друга легенды джазового фортепиано Арт Тейтум, Эрролл Гарнер и Мишель Петруччиани. На этот раз в царство Ранталы попали такие великие композиторы, как Джордж Гершвин ("Liza"), Курт Вайль ("September Song"), Дюк Эллингтон и его тромбонист Хуан Тизол ("Caravan"), Телониус Монк ("Eronel") и шведский саксофонист Ларс Гуллин ("Danny's Dream").

С "Моей историей джаза" Рантала ставит себя во главе нового поколения пианистов, которое освобождается от раздутого культа "всего нового" и вместо этого возвращается к старой джазовой традиции изучения великих изобретателей жанра, восхищения ими и использования их в собственном звучании. "Самое замечательное в жизни музыканта то, что не обязательно изобретать все самому", - говорит Рантала. "Вы можете слушать тех, кто был до вас, и учиться у них. Многие спрашивают меня, какие у меня влияния, кто мне нравится и кого я для себя создал. Я всегда была очень открыта в этом вопросе".

Пять композиций Ранталы, вошедших в альбом "My History of Jazz", пожалуй, труднее всего выкинуть из головы. Возрождает ли он романтическую джазовую традицию в "Americans In Paris" - которая сама основана на немецких и французских импрессионистах - или разрушает ритмику свингбоба от горячего до современного джаза, как в "Bob Hardy"; дает ли он свой минималистичный ответ скандинавской джазовой революции последних лет в захватывающей "Smoothie", которая, возможно, является самой запоминающейся мелодией на альбоме, или вносит свой вклад в эскапистские фортепианные соло современности в "What Comes Up, Must Come Down"; даже когда он принимает поп-музыку в "Uplift", Рантала всегда впечатляюще демонстрирует, что он талантливый стилист, тот, кто разрушает стили и воссоздает их - с помощью непревзойденной техники. И это при беспрецедентной универсальности, которую он объясняет следующим образом: "Я никогда не был приверженцем блюзового фортепиано или того, что люди называют "мейнстримным джазом". Поэтому в "Моей истории джаза" этого нет. Кроме того, я не думаю, что кто-то может пожаловаться на отсутствие стилистического разнообразия на альбоме: На нем можно услышать барокко, регтайм, бибоп и свинг, скандинавскую меланхолию, баллады с французским характером, фьюжн, гладкий джаз и даже танго".

Для этой уникальной смеси различных настроений, полностью сосредоточенной на мелодиях, Рантала нашел себе соратников: деликатного датского барабанщика Мортена Лунда, который доказал свое глубокое понимание джаза, например, с такими итальянцами, как Энрико Рава, Паоло Фресу и Стефано Боллани. Затем - басист, виолончелист и звезда ACT Ларс Даниэльссон, который привносит в игру на струнных свой неповторимый голос.