Bunny Berigan / Банни Бериган

Один из выдающихся трубачей эры свинга, он находился под сильным влиянием Луи Армстронга (Louis Armstrong) и его лучшие пассажи были во многом похожи на то, что делал его кумир. В начале 30-ых он устроился на работу в оркестр CBS, параллельно выступая в оркестрах Пола Уайтмена (Paul Whiteman), Фреда Рича (Fred Rich), Томми Дорси (Tommy Dorsey), Виктора Янга (Victor Young) и Сэма Ланина (Sam Lanin). Руководство CBS не интересовалось побочной трудовой деятельностью своих сотрудников. Более того, если у кого-нибудь раскалывалась голова после вчерашнего и на работу очень идти не хотелось, начальство разрешало ему отдыхать при условии, что он пришлёт вместо себя замену. Музыканты часто пользовались такими поблажками и присылали на репетиции своих друзей. Те играли, прилежно делая в партитурах все заметки. Мастера же появлялись непосредственно перед трансляцией. Дохнув перегаром, они небрежно перелистывали ноты и заключали пари на вероятные промахи во время исполнения – по 2 доллара за промах. После шоу подводили итоги, и кое-кто расставался с приличной суммой. Кому было мало 28 концертов в неделю на CBS, того ожидали такси и развозили по клубам. Беригану хватало. Экономическая депрессия никак не затронула его. Он имел всё, о чём можно было мечтать. Талант, много денег и престижную работу. Полагаясь на удачу, музыкант резко сменил курс. Он бросил хлебное место в оркестре CBS и присоединился к братьям Дорси, занятым в мюзикле "Up Pop Sweet Follow"? Там подобралась неплохая компания – все любители выпить: Джек Тигарден (Jack Teagarden), Глен Миллер (Glen Miller). Банни не просыхал 4 месяца и очнулся в феврале 1932, когда мюзикл вылетел из театрального репертуара. Какое-то время Банни бродил по клубам и участвовал лишь в ночных джем-сейшинах. Однажды Джимми Дорси привёл его в гарлемский клуб – цитадель темнокожих джазменов. Негры считали себя более искусными музыкантами и свысока поглядывали на белых джазменов. Те в отместку популяризировали издевательские песенки типа "All Dark People Are Light On Their Feet" (У Всех Чернокожих Светлые Пятки). В тот памятный день как раз проходило соревнование трубачей. Кто-то начинал импровизировать на свободную тему, а когда он выдыхался, тему подхватывал другой музыкант. Этот марафон продолжался до бесконечности, пока хватало сил у его участников. Когда в бой вступил Бериган, в клубе воцарился хаос. Вся обслуга прекратила работать и сбежалась, чтобы поглазеть на чудо с трубой. Даже кассир бросил свой важный пост, чтобы посмотреть на белого, который играет как чёрный. Когда Банни закруглился, джем сейшн закончился. Достойных соперников не нашлось. Банни Бериган принимал участие в бесчисленных сеансах звукозаписи и как лидер под своим именем, и в составе различных оркестров, и как аккомпаниатор вокалистов и вокалисток. Но главным источником его доходов была концертная деятельность. В 1933 Бериган солировал в оркестре Пола Уайтмена (Paul Whiteman). Непонятно почему Бериган так стремился попасть в этот оркестр? Ведь Уайтмен исполнял не джаз, а лёгкую музыку, так называемый симфоджаз. Видимо, трубач соблазнился высокими заработками. Уайтмен щедро платил своим оркестрантам. Тем не менее, у Уайтмена Бериган проработал один год. Банни ушёл к Эйбу Лаймену (Abe Lyman), но и там задержался недолго. Уже в 1934 Банни опять переселился в студию CBS. По воспоминаниям сотрудников радиостанции Бериган отличался добродушием, неизменно ладил с коллегами и выходил из себя крайне редко, был общительным и легко становился душой любой компании. Однако, никто не мог сказать, что знает его хорошо. Банни много говорил, но обычно обсуждал один и тот же вопрос – музыку. Бериган неизменно сохранял определённую дистанцию. Женщины находили его привлекательным, но Банни крайне редко позволял себе супружеские измены. Мужская компания с выпивкой привлекала его куда больше. Едва в оркестре CBS появлялась очередная певица Банни проделывал такой трюк. По-отечески обнимая девушку за плечи, он говорил: "Ну, дорогая, теперь ты в джаз бенде. Ребята здесь, бывает, крепко выражаются, но ты ведь не будешь на это обращать внимание, верно? Знаешь, что? Давай, чтобы побороть неловкость, сделаем вот что: на счёт три ты вместе с нами крикнешь: "Ах мать вашу так!" Мы услышим, ты услышишь – никто не оскорбиться". И Банни начинал считать. На счёт три девушка выкрикивала ругательства в полной тишине. Мужики ехидно молчали и с укоризной глядели на сконфуженную певицу. Когда Бенни Гудмен (Benny Goodman) формировал свой биг бенд, он настойчиво приглашал Беригана в свой оркестр, но тот долго отказывался, поскольку Гудмен располагал весьма скромным бюджетом. Однако потом, спорадически участвуя в серии радиопрограмм с оркестром Гудмена, Банни постепенно оказался втянутым в этот коллектив. Какое-то время он разрывался между оркестрами CBS и Гудмена, а затем всё же плюнул на богатую радиокорпорацию и заключил контракт с бедным, но перспективным Гудменом. Бенни дал Банни высшую ставку – 200 долларов в неделю. На CBS трубач получал 800, но там не свинговали. Бериган участвовал в легендарном турне Гудмена, которое завершилось триумфальным выступлением в танцзале Palomar Ballroom в пригороде Сан-Диего в Калифорнии в августе 1935. Истерия вокруг Гудмена только разгоралась, а лидер уже начал закручивать гайки. У Беригана был принцип – работа должна приносить удовольствие. Если нет – Банни без сожаления увольнялся. Корпорация CBS неизменно прощала блудного сына, так что ему всегда было куда вернуться. 7 тысяч музыкантов Нью-Йорка сидели без работы, а Банни имел возможность перебирать, выбирая занятие по душе. Многие артисты желали видеть его с собой в студии звукозаписи, хозяева клубов предлагали ему выгодные ангажементы, коллеги-музыканты приглашали отметить разные знаменательные даты. Бериган шёл нарасхват. В марте 1936 место Беригана в студии CBS снова опустело. Банни перебрался в клуб "Famous Door", где собирались виртуозный мастер игры на расчёске Рэд МакКензи (Red MacKensie), пианист Джо Башкин (Joe Bushkin), банджоист Эдди Кондон (Eddie Condon). Бериган наслаждался приятным обществом лишь около месяца, а затем клуб обанкротился. Основными посетителями были нищие джазмены, клянчившие доллар на выпивку. Тем не менее клуб "Famous Door" сыграл свою роль в истории джаза, сделав Банни Беригана знаменитым. Произошло это так. Банни сидел у стойки, когда к нему подсел артист Джон Деврис. Джон показал трубачу ноты песни "I Can't Get Started", написанной авторским дуэтом Вернон Дюк (Vernon Duke) – Айра Гершвин (Ira Gershwin). Вернон Дюк был псевдоним Владимира Дукельского, уехавшего из советской России в 1922. Он получил классическое музыкальное образование в киевской консерватории. На счету Дукельского такие бессмертные шедевры как "April In Paris", "Autumn In New York", "Cabin In The Sky" и другие. Мелодия "I Can't Get Started" так понравилась Беригану, что он записал её трижды. 3 апреля с ансамблем Red MacKensie Rhythm Kings (МакКензи – вокал), через 10 дней 13 апреля с ансамблем "Blue Boys" (здесь Банни спел сам), и спустя полтора года с собственным биг бендом. Аранжировки всех трёх версий различны, но вокальные партии и соло на трубе похожи. Вероятно, потому что Банни исполнял эту композицию очень часто, соло превратилось в штамп. Сердца слушателей особенно покорила третья пластинка, вышедшая в 1937 и Банни стал рабом своего хита. На протяжении всей дальнейшей карьеры он был вынужден повторять этот шедевр снова и снова. Бериган также работал в студиях, выступал в различных группах, а в 1937 собрал свой собственный состав. Оркестр стал очень популярен и имел несколько хитов, среди которых версия песни "I Can't Get Started", которую Бериган спел с подкупающим лиризмом и исполнил одно из лучших джазовых соло того времени. Бериган использует полный и великолепный звук своей трубы с зажигательным качеством, которое привносит дополнительную текстуру в мелодические интерпретации исполняемых им мелодий. Успех оркестров Дорси, Миллера и Гудмена заставил Беригана пересмотреть прежние жизненные установки – ему захотелось тоже иметь свой оркестр. Собрав вместе никому не известных музыкантов, Банни гордо объявил о рождении Bunny Berigan's Orchestra. Банни дебютировал в радиопрограмме Saturday Night Swing Club. Творческая активность трубача просто поражает. Его имя упоминается на пластинках чуть ли не всех фирм грамзаписи, по субботам его труба звучала по радио, пресса заваливала читателей историями о его музыкальных подвигах. Ко всему этому прибавился ещё биг бенд. Кроме того, он обязался поигрывать в оркестре Томми Дорси (Tommy Dorsey). Бериган стал культовой фигурой в Нью-Йорке. Но он был и чемпионом по употреблению спиртного. Отец трубача пробовал его образумить. Некоторое время он сопровождал сына на гастролях и всячески боролся с зелёным змием. Тем не менее Банни был верным мужем и старался бывать дома как можно чаще. Дети его обожали. Иногда супруги ссорились, особенно после совместной попойки. Совместное распитие виски привело к закономерному результату: жена Банни тоже стала алкоголичкой. В короткие периоды трезвости Беригана она намеренно напивалась в его присутствии, и он тоже не выдерживал – срывался. Пока была прислуга – в доме был порядок. Поздней, когда настали трудные времена, хозяйство пришло в полный упадок. Семейные раздоры заставили Беригана искать утешения на стороне, и он завёл себе любовницу – певицу Ли Уайли (Lee Wiley). Кларнетист Джо Диксон: "Ли Уайли – это единственная женщина, которую Бериган по-настоящему любил. Ему надо было на ней жениться". Певица Сью Митчелл (Sue Mitchell): "Она высасывала мужиков полностью – финансово, психологически, физически. К сожалению, она обладала хорошим вкусом и погубила многих чудесных людей". Жена Банни: "Я ненавидела эту стерву со змеиным взглядом". Критик Леонард Фэзер (Leonard Faether): "Я ничего не знаю, про её любовные похождения, но в её голосе слышны теплота и эротика". Композитор Коул Портер (Cole Porter): "Говорят, она вертихвостка, но я считаю Уайли лучшим исполнителем моих произведений". Банни познакомился с Уайли в студии CBS в июне 1936. Музыкальный директор CBS потом вспоминал, что Банни стал играть заметно хуже по двум причинам: во-первых, от вечного пьянства у Банни испортились почти все зубы; а во-вторых, он всё время думал только о том, как поскорее смыться с поджидавшей его девицей. Гитарист Томми Морган (Tommy Morgan(elli)), игравший в оркестре Беригана, вспоминал: "Она ходила за ним по пятам, куда бы он ни поехал. Когда мы играли в городке Valleystream на острове Long Island, она торчала в зале каждый вечер. В перерывах Банни уезжал с ней на машине и возвращался выжатый, как лимон. Ходил невменяемый, словно зомби. Из-за его подруги мы потеряли хорошую работу. Хозяин зала сказал тогда Банни: "Слушай, мне надоела твоя подружка. Она должна отсюда убраться или уберётся твой оркестр". Бериган ответил: "Убирается мой оркестр". О нас он не думал, а мы потом довольно долго сидели без ангажемента". Жена Банни поначалу предполагала, что ничего серьёзного не происходит. Короткая интрижка, не более того. Она недооценила противницу. Уайли вцепилась в Беригана мёртвой хваткой. Тогда жена поставила вопрос ребром – или я или она. "Она" – потупил взор Банни. Донна схватила детей и уехала к родителям в Сиракузы. Отец подыскал ей жильё, а жить то на что? Донна позвонила мужу с претензией, что тот посылает ей мало денег. Она и дети не могут жить на 15 долларов в неделю. Банни удивился: "Почему 15? Я же передавал тебе по 100. Подожди, я разберусь". Оказалось, Беригана подвёл отец трубача. Это у него оседали 85 долларов. После этого деньги поступали в полном объёме. Оркестр Беригана был вполне жизнеспособен, но музыканты смотрели в будущее без особого оптимизма. Банни был прекрасным музыкантом, но никудышным руководителем. Ему не хватало той железной хватки, которой отличались Бенни Гудмен (Benny Goodman) или Гленн Миллер (Glen Miller). А выпив лишнего, он вообще терял контроль над ситуацией. Лидер не следил за дисциплиной и не вникал во множество деталей, связанных с управлением оркестром. Он передоверил судьбу своего коллектива импресарио и агентству МСА, а тех интересовала прежде всего собственная прибыль. В результате различных махинаций значительная часть денег уплывала в чужие карманы. Сам Банни тоже не скромничал. Ездил на дорогой машине, носил костюмы от лучших портных, раздавал чаевые направо и налево. Стоит ли удивляться, что состав оркестра непрерывно менялся. Тем не менее все критики отмечали, что исполнительский уровень оркестра Беригана был необычайно высок. Самое сенсационное выступление Банни Беригана и его музыкантов состоялось в нью-йоркском ресторане "Paradise". До этого в этом заведении джаз не исполняли ни в каком виде. Бериган завоевал всеобщее внимание в 1937 после выхода пластинки с третьим вариантом композиции "I Can't Get Started". Луи Армстронг приобрёл сразу пять дисков с шедевром Беригана. Но Банни не воспользовался представившимися ему богатыми возможностями. Он упустил свой шанс. Отчасти виновата в этом любовница Уайли. На волне успеха Банни получил престижный ангажемент в кинотеатре 'Paramount". На первом концерте и сам трубач, и его оркестр играли просто превосходно. На второй концерт должна была прибыть большая группа влиятельных людей шоу-бизнеса. Музыканты были на подъёме и готовы были свернуть горы. Биг бенд определённо понравился бы важным гостям, если бы его лидера не подвела любовница. Она пришла за кулисы с бутылкой виски в самый неподходящий момент. Банни пообщался с ней в гримёрной около получаса и, выйдя на сцену, продемонстрировал всё то, что не смог показать на первом шоу: пропущенные ноты, неверные тональности и способность просто стоять на ногах ровно. Акулы шоу бизнеса ушли с концерта разочарованными. Банни сделал вид, что его это не волнует и закатил весёлую вечеринку. Во второй половине 1938 Бериган то и дело испытывал неудачи по независящим от него причинам. Важный ангажемент в отеле Ritz отменили, потому что выступать стало негде – ураган уничтожил террасу отеля. Затем грузовик с инструментами и реквизитом попал в аварию. Весь груз всмятку. Вскоре Банни, управляя своей машиной, умудрился сломать себе ногу и пролежал месяц в гипсе. Затем произошла ссора с вороватым менеджером и Банни ушёл в запой. Играл в этот период он отвратительно. В декабре лидер пришёл в себя и радикально сократил свой оркестр. Теперь это уже был не биг бенд, а нонет. Длительных ангажементов Беригану уже никто не предлагал и начались практически ежедневные изнурительные переезды из города в город. При этом каждый музыкант добирался своим ходом – общий автобус стал недоступной роскошью. Чтобы как-то сводить концы с концами Бериган одалживал деньги у агентства МСА под большие проценты. Агентство погашало долги, вычитая их из заработка музыкантов и тем почти ничего не доставалось. Руководство МСА нашло ансамблю Беригана двухмесячный ангажемент в Чикаго, где имелся филиал агентства. Почти месяц Банни проработал вхолостую. Все деньги агентство оставляло себе. Когда не осталось денег даже на еду, Банни собрал своих унылых бойцов и сказал: "Ребята, один из вас должен пойти в профсоюз и сказать, что нам не платят гонорар уже три недели. Помогите". Кинули жребий. Бумажка с меткой досталась трубачу Джонни Нэттону (Johnny Natton), но тот наотрез отказался идти. Тогда решили идти все вместе. Жалобщиков принял самый главный босс Джимми Петрилли (Jimmy Petrilli). Выслушав музыкантов, он нахмурился и спросил у кого какой оклад. Сделав необходимые арифметические действия, он продемонстрировал своё могущество. Он позвонил в агентство МСА и поговорил на повышенных тонах с начальником. Через полчаса 6 300 долларов оказались в руках счастливых музыкантов. Агентство МСА аккуратно выплачивало гонорары, пока не истёк чикагский ангажемент, а затем опять начало вычитать долги. Кроме того, Бериган крупно задолжал транспортной компании и двум отелям, не считая своих оркестрантов. Профсоюзный босс Петрилли разгневался, узнав об этом, вызвал Беригана к себе, обругал за неспособность управлять оркестром и оштрафовал на 1000 долларов. Поскольку денег у трубача не было, то ему ничего не оставалось делать, кроме как объявить себя банкротом. Судья согласился немного подождать, чтобы Банни смог найти 40 долларов для подачи соответствующего заявления. Широкие плечи Банни начали сгибаться под тяжестью навалившихся проблем. Его брак фактически распался. Ли Уайли – женщина, которую он так любил, всё больше находилась в Калифорнии. Финансовые ресурсы любовника были исчерпаны, его профессиональная карьера шла под уклон – зачем такой нужен? Кроме того, от алкоголя у Беригана начались жесточайшие приступы артрита, пошаливала печень. Обеднев, трубач перешёл на дешёвые сорта виски. Бутылка всегда была под рукой в чехле трубы. В обязанности посыльного мальчишки входило наполнять опустевшую тару до краёв. Вдобавок в кармане пиджака он носил флягу и прикладывался к ней регулярно. Пюпитры с вензелями "ВВ" последний раз были установлены на сцене 25 февраля 1940. Музыканты его группы просто разбежались кто куда. Через неделю трубач уже играл в другом оркестре. Он стал рядовым участником биг бенда Томми Дорси (Tommy Dorsey). Томми искренне хотел помочь товарищу и платил ему высшую ставку, но деньги поступали не к Банни, а в профсоюз музыкантов. Там постепенно погашали многочисленные долги Беригана, а на руки выдавали около 45 долларов в неделю. Кому можно поплакаться в такой ситуации? Только жене. Банни послал в Сиракузы одного из своих приятелей и тот уговорил Донну вернуться в Нью-Йорк. Теперь в номере отеля "Maryland" жили Банни с Донной, две их дочери и пять собак. Денег хватало только на попкорн. Несмотря на то, что Банни бедствовал, количество потребляемого спиртного не уменьшалось. Он постоянно клянчил дармовую выпивку и получал её. Однажды Томми Дорси решил оплатить обед Беригана. В счёте значилось: 1 сендвич, 1 гамбургер, 24 порции виски. Вечером при попытке исполнить свою сольную партию, Банни свалился со сцены. В конце концов Дорси предложил Беригану покинуть оркестр. Банни сделал попытку реанимировать свой биг бенд, но оркестр с вечно пьяным руководителем – не надёжный бизнес. Бериган не утратил своё мастерство и играл за редким исключением великолепно, хотя и без особого вдохновения. Тем не менее Луи Армстронг (Louis Armstrong), перечисляя трубачей, которых он особо ценит, поставил Беригана на первое место. Второй биг бенд Беригана вскоре распался, потому что лидер кормил музыкантов обещаниями, а денег не платил. Оркестранты дружно уволились, предварительно пожаловавшись в профсоюз. Сам лидер в это время сидел за решёткой в Атлантик-Сити. Его упекли за неуплату гостиничного номера. Должника выкупило агентство МСА. Банни набрал новых страдальцев – совсем молодых ребят. Результат тот же. Дон Палмер (Don Palmer), менеджер и верный спутник трубача, пытался бороться с пьянством начальника. Он разбавлял содержимое бутылок и фляг Банни водой, но это не очень помогало. Выдерживать напряжённый график гастролей и с утра принимать стакан крепкого – мог выдержать человек с железным здоровьем. У Беригана его уже не было. Он начал стремительно терять вес. Одежда висела на нём как на вешалке. Во сне у него перехватывало дыхание, и он просыпался со страшным криком. Поскольку Банни часто терял равновесие на сцене, будучи в нетрезвом виде, этот трюк стал частью концертной программы. Банни долго крепился, а потом резко прерывал соло и падал, обычно лицом вниз. Что самое удивительное, дело обходилось без травм. Бериган вращался в обществе, где выпивка была неотъемлемой частью производственной деятельности. В этом смысле популярность трубача сослужила ему плохую службу. Как только на него начинали давить, требуя покончить с выпивкой, он молча раскланивался, зная, что найдёт с лёгкостью другую, не менее престижную работу. Так Банни избегал кризисные ситуации, но полностью загубил здоровье. Он умирал медленно на глазах у коллектива. Доктора категорически запретили ему играть, но Банни не послушался. Он почти ничего не ел и держался на одной силе воли. В последние недели жизни Беригана истощение и переутомление осложнились пневмонией. Но главной причиной его смерти стал цирроз печени. Великий трубач скончался 2 июня 1942 в возрасте 33 лет. Томми Дорси (Tommy Dorsey) отвёз тело к матери в Foxlake, Illinois. Деньги, необходимые для транспортировки покойника, были собраны на благотворительном концерте оркестра Дорси в отеле Astor. В прощальной суматохе охотники за сувенирами стащили ручку Беригана, его запонки, заколки для галстуков и прочую подобную мелочь. Труба Беригана несколько лет находилась у менеджера оркестра Дорси Дона Палмера (Don Palmer). Он мечтал, чтобы она попала в музей в какую-нибудь историческую коллекцию. Палмеру предлагали за трубу 4000 долларов, однако он отказал покупателю. Между тем жена Донна настойчиво требовала, чтобы инструмент отдали ей. Палмер убеждал её подождать. Мол со временем цена возрастёт. На самом деле он боялся, что она трубу пропьёт. В 1944 он уступил просьбам вдовы и с тех пор инструмент никто не видел. 8 лет Банни Бериган покоился в безымянной могиле. Собранный в 1955 общественный комитет организовал сбор частных пожертвований для установки надгробной плиты. Нужная сумма в 375 долларов набралась через 1,5 года. Председатель комитета Арти Бичер обзвонил всех, кого знал. Давали скупо – кто доллар, кто два. Каменотёс, сам бывший контрабасист, согласился скинуть сотню с цены. Ему просто надоело ждать. Зато на церемонию установки плиты пришло 350 человек. После кратких речей народ поспешил в кафе кузена Беригана и гулял там два дня. Банни Бериган доминировал во всех ансамблях, где ему довелось играть. Его труба звучала не менее мощно, чем секция из трёх обычных трубачей.