Девид Хезелтайн / David Hazeltine

Родом из Милуоки, США, Дэвид Хезелтайн добился успеха на нью-йоркской джазовой сцене не один, а два раза. Каждый из этих раз он развивал свою карьеру, получая уважение певцов и музыкантов, как величайший аккомпаниатор. А с выпуском ряда альбомов, которыми он руководил, Хезелтайн зарекомендовал себя как более артикулированный и технически ловкий пианист.

Обычно известный своей straight-ahead акустической фортепьянной работой, Хезелтайн расширяет свои границы, работая сейчас на органе Хаммонда B-3, таким образом, возвращаясь к своему первому инструменту.

Параллельно Хезелтайн продолжает работать со своим трио, состоящим из Питера Вашингтона на басу и Луиса Хаейса на барабанах. И вместе со своим составом трио Хезелтайна записывалось с Эриком Александром, который играет с Хезелтайном в совместной группе One For All. «The Classic Trio Meets Eric Alexander» подтверждает работу музыкантов, которые не только создали свои собственные голоса, но и чувствуют себя комфортно, играя друг с другом. Их поддержка друг друга и обмен идеями создает коллективный ритм, который отличается от других.

JazzReview: Как я понимаю, вы и Джим Ротонди создали группу недавно.

Hazeltine: Это правда. Я писал немного для группы и переделал некоторые стандартные вещи. Вообще группа называется the Jim Rotondi-David Hazeltine Electric Band. Джим использует очень много эффектов со своей трубой, также он использует синтезатор. Мы отлично проводим время с группой.

JazzReview: кто еще состоит в группе?

Hazeltine: У нас есть гитарист Грег Скафф, басист из Израиля, Барак Мори, и барабанщик Джо Стрессер.

JazzReview: Собираетесь ли вы запись альбом с этой группой?

Hazeltine: Я на это надеюсь. Мы как раз ищем лейбл сейчас. Мы совместили несколько вещей, которые мы сделали в клубе, но мы пока что не отдали все свои силы на запись альбома. Мы все еще совершенствуем музыку, чтобы понять, что мы хотим записать.

JazzReview: Как аудитория в Smoke отреагировала на вашу группу?

Hazeltine: Вы знаете, это смешно, но многие мои поклонники появились там и сказали: «Мы не думали, что нам понравится это музыка, но мы ее полюбили.» Они меня знают только по моим straight-ahead исполнениям. У нас начинает появляться большая публика, которая хочет услышать нас. Конечно, иногда кто-то подходит и говорит «Что случилось с вами?»

Я переделал несколько стандартов, таких как “Love For Sale” или “Out Of This World” – наряду с малоизвестными композициями - добавив долю фанка. Мы играем некоторые композиции, которые я написал для One For All, но мы адаптируем их в фанк. Джим тоже написал немного для группы. Также мы делаем пару композиций Херби Хэнкока. Я бы сказал, что половина нашей музыки новая, четверть - переделанные стандарты и еще одна четверть – уже написанная музыка в традициях, как например, у Херби Хэнкока.

JazzReview: В аннотации к вашему новому альбому с Эриком Александром, The Classic Trio Meets Eric Alexander, я узнал несколько новых фактов, о которых раньше не читал.

Hazeltine: Зен Стюарт сделал хорошую работу. Это мой 13-ый диск и с каждым последующим альбомом все сложнее писать интересную информацию в аннотации к диску.

JazzReview: Один из интересных аспектов аннотации – это биографические материалы, которые она предоставляет ,например, ваше знакомство с Луисом Хайесом.

Hazeltine: Я был огромным его фанатом еще будучи ребенком. По сути, я научился играть на барабанах, используя некоторые его записи с Финеасом Ньюборном Младшим. Конечно, у меня в Милуоки были барабанщики, которое тоже мне помогали. Я так много слушал Луиса, что даже пытался играть на тарелках, как он. Мой первый шанс сыграть с ним был во время концерта в 1989. В сущности, я тогда только приехал в Нью-Йорк, чтобы сделать этот концерт с Брайаном Линчем. Так что играть с Луисом было довольно волнительно. Я записался с Брайаном, а затем я записал свой первый альбом-трио с Луисом. Я был в группе Луиса, и он работает с моим трио уже на протяжении 6-7 лет.

JazzReview: Как вы встретили Питера Вашингтона?

Hazeltine: Я сыграл с ним однажды, когда Брайн записывался. Мне удалось получше узнать Питера, когда я приехал в Нью-Йорк в 1942. После этого мы вместе играли в нескольких группах. К примеру, мы играли в группе Слайда Хэмптона Jazz Masters в 1994. Позже мы играли с the Carnegie Hall Jazz Band. У меня была возможность сыграть с Питером и несколькими барабанщиками, и благодаря ему все барабанщики звучали потрясающе. Также Питер записывал со мной мой первый альбом и с тех пор был почти на каждом из них.

JazzReview: Значит, по большому счету Питер и Луис составляют ваше трио с тех пор как вы переехали в Нью-Йорк.

Hazeltine: Да. Джо Фарнсуорт тоже со мной записывается, т.к. Луис не всегда свободен.

JazzReview: Эрик Александр тоже появляется на вашем альбоме.

Hazeltine: Джордж Флудэс, барабанщик из Чикаго, познакомил меня с Эриком. Однако мы никогда вместе не работали. В то время я играл в маленьком клубе в Милуоки, который назывался The Estate. Эрик был довольно молодым тогда и звучал, как Декстер Гордон. Это было до того, как он уехал из Чикаго и поступил в William Paterson University (штат Нью-Джерси). Когда я переехал в Нью-Йорк в 1992 я постоянно сталкивался с Эриком. Его игра только развивалась в то время и превратилась в его нынешний стиль только через несколько лет. Он объединил очень много разных влияний, чтобы получить свой собственный голос. Он может становиться только лучше и лучше. В те времена [ранние 90-ые] мы наконец-то стали давать концерты вместе, и именно тогда появилась группа One For All. JazzReview: Чет Бэйкер вдохновил вас на переезд в Нью-Йорк?

Hazeltine: Да, но это было в 1981. Я прожил тут несколько лет. Затем я вернулся в Милуоки, чтобы возглавить джазовое отделение в консерватории. Я был пианистом в джазовой галерее в Милуоки. Так что мне достался шанс сыграть со многими, кто приезжал в город, как например, Сони Ститт. Мы сделали несколько концертов вместе в тот промежуток времени как раз перед его смертью. Мне тогда удалось сыграть с Пеппером Адамсом.

JazzReview: Кто еще был в вашей группе?

Hazeltine: Достаточно много раз со мной работал барабанщик из Чикаго, Джоел Спенсер. Марвин Смит также играл несколько раз. В основном группа состояла из местных.

JazzReview: И вы ходили в школу с Брайном Линчем в Милуоки.

Hazeltine: Да. Мы вместе ходили в колледж в консерватории. Затем мы оба приехали в Нью-Йорк в ранние 80-ые. Он остался, а я уехал.

JazzReview: Вы еще играли с Джоном Хендриксом.

Hazeltine: Я переехал в Нью-Йорк в первый раз, чтобы сыграть с ним.

JazzReview: Как вы встретили его?

Hazeltine: Я не встречал его. Он был проездом в Милуоки и ему нужен был бас-гитарист. Он нашел одного, которого звали Скип Крамбибей. Джону очень нравился Скип, т.к. он был особенным парнем. Он играл со многими, кто приезжал в Джазовую галерею. Однажды Скип поехал на гастроли с Джоном, а его пианист собирался уходить. Тогда Джон спросил Скипа, знал ли тот кого-нибудь, и он предложил меня. Я как раз в то время собирался уезжать из Милуоки. Скип позвонил мне и сказал: «Почему бы тебе не поехать с нами и не устроится в Нью-Йорке?» Таким образом началось мое знакомство с Джоном. Проработал я с ним около года.

JazzReview: А кто был пианист, которого ты заменил?

Hazeltine: Эрик Донен. Я не знаю, находится ли он все еще в Нью-Йорке. Я думаю, что он из Поконос (США, штат Пенсильвания). Майкл Вейсс пришел сразу после меня. Когда я вернулась в Нью-Йорк в '92, Джон был одним из людей, которым я позвонил. Я играл несколько месяцев с Джоном в 93. Джон, вероятно, мой любимый джазовый исполнитель. Я его очень уважаю. Я его большой поклонник со времен трио Lambert Hendricks and Ross. Я помню, что мы ездили в фургоне, когда я присоединился к его группе в восьмидесятых. Он пел все записи сам. Одна из его любимых была "Round Midnight". Он исполнял соло Майлза и Трейна. Затем он накладывал тексты на то, что исполнял.

JazzReview: Значит, к тому времени, когда вы вернулись в Нью-Йорк в 1992 году, у вас уже были связи.

Hazeltine: Вроде того. Но было очень сложно. Я помню, что один из моих первых концертов я играл в Rainbow Room на самом верху Рокфеллер-центра. Я был в танцевальном оркестре, и агенты каждую ночь кричали на нас, потому что мы исполняли много свинга. Они хотели, чтобы его было как можно меньше. JazzReview: Но у вас были возможности играть ту музыку, которая вам нравилась.

Hazeltine: Да. И я получил возможность записаться. Я сделал пару записей с Джимом Снидеро. Кроме того, я начал работать на Марлен Шоу в то время. Я познакомился с ней через барабанщика по имени Рэй Эпплетон. Она собиралась приехать и сыграть неделю в Fat Tuesdays. Ей был нужен пианист, и Рэй познакомил меня с ней. Мы хорошо ладили, и Марлен взял меня в Японию в первый раз. Затем мы сделали две записи для Конкорд, которые я создал и организовал. Это также дало мне возможность встретиться с большим количеством людей.

JazzReview: Как я понимаю, до пианино вы играли на органе.

Hazeltine: Я теперь опять играю на органе в Electric Band. Это первый раз с тех самых времен, когда я только начинал на нем играть.

JazzReview: Люди не знают вас как органиста.

Hazeltine: Абсолютно нет. Я и не хочу, чтобы знали. Я просто играю немного на этих концертах.

JazzReview: Как вы думаете, вы сделаете свою запись на органе?

Hazeltine: Нет, я не думаю, что такое произойдет.

JazzReview: Как у вас получилось записать ваш первый CD?

Hazeltine: Я знал, Марка Эдельмана в то время, когда он открыл свой лейбл, Sharp Nine. В то же время, Слайд Хэмптон попросил меня присоединиться к его группе, Jazz Masters. Я поехал на шестимесячный тур со Слайдом. В конце тура я попросил его записть со мной альбом. Продюсеру понравилась идея, хоть она и выходил за рамки первого альбома - квартет с тромбоном. На самом деле, этот первый диск является одним из моих любимых. Рэй Эпплтон, который познакомил меня с Марлен Шоу, является барабанщиком на этом диске.

JazzReview: Что он делает сейчас?

Hazeltine: Он до сих пор играет. К сожалению, одна из его ног была ампутирована от колена вниз в результате диабета. Он носит протез, и таким образом он может использовать обе ноги, когда играет.

JazzReview: Как вам удалось записаться для Venus, японского лейбла?

Hazeltine: Тодд Баркан познакомил меня с президентом Venus. Затем я записал дань Биллу Эвансу. Меньше чем через год, мы записали дань Хорасу Силверу. На этой записи присутствовал и Лу Хейс, т.к. он был ударником Хораса.

Интересно, что примерно через полгода после этой записи позвонил сам Хорос и спросил, может ли он получить копию этого диска. Он оставил мне сообщение на автоответчике. Само собой, я тут же ему перезвонил и сказал: "Вы шутите! Конечно, вы можете взять его копию". Я послал ему диск и вложил письмо, в котором я рассказал ему, как сильно я люблю его музыку и какое влияние, он на меня оказал. Через две недели после этого он перезвонил и оставил длинное сообщение на автоответчике. Он сказал, что ему очень понравился альбом, и он думает, что я очень хорошо играю. Я пытался понять, как можно скопировать сообщение с автоответчика. Я хотел записать его на кассету. Но пока я думал, как это сделать, тридцать дней истекли, и с общение было стерто. После этого я подумывал позвонить Хорасу, только чтобы записать его голос (смеется).

JazzReview: Вы также записали Pearls в студии Venus.

Hazeltine: Именно так. Это был последний альбом, который я записал с этим лейблом. Он включал в себя много моих оригинальных мелодий и аранжировок. Я записал три альбома для Venus в течение двух лет. С тех пор я с ними не работал. Я предполагаю, что я насыщаю рынок в Японии. Я только что видел Мистера Хара, который управляет Venus, когда я играл в Vanguard с Эриком на прошлой неделе. Альбом Эрика недавно вышел в Японии, и он довольно популярен.

JazzReview: Я бы хотел поговорить о вашем интересе к учебе.

Hazeltine: В основном я самоучитель. У меня был учитель – Уилл Грин - когда мне было 12. Позже, в колледже у меня были педагог классического фортепиано. Но в основном, что касается изучения джаза, кроме тех основ, которые мне дал Грин, я выучил все сам, слушая записи. По мере изучения музыки, я все записывал и пытался ее систематизировать. Мне хотелось улавливать и понимать, что я слушаю, не записывая этого. Когда я писал музыку, я думал о том, как я учу себя. Мне казалось, что результатом моих занятий будет преподавание этой системы другим людям. Так что я начел преподавать индивидуально иргу на пианино, даже до работы в консерватории. У меня был большой успех. Старые музыканты приходили ко мне учиться играть бибоп.

Я стал руководить джазовым отделением в консерватории из-за любви к преподаванию. У меня было много идей, и я изменил всю программу консерватории. Я организовал программу согласно моей методике. До этого музыка преподавалась по книжным методам. Я установил программу, которая включала в себя изучение по записям. Весь материал был организован и помещен в систематическую практику, основанную на выступлениях реальных людей, как противопоставление теории о том, что студенты должны учиться по книгам. Это аудирование основывалось на том, как я организовал материал, который в основном играют музыканты.

В большинстве случаев джазу учат по ступеням. Иногда они учат: “Если есть такие аккорды – ты делаешь то”. Я же учил: “Когда у тебя такой аккорд вот, что сделает Маккой Тайнер. Вот, что сделает Берри Харрис. А вот, что сделает Сонни Роллинс”. Так что я все свои идеи организовывал согласно определенному музыканту.

У меня было несколько хороших студентов. Лин Эриейль была моей студенткой в 1980. В то время ее звали Лин Бернстайном. Она была одной из моих первых студентов, и я учил ее приблизительно год. Изначально она была классической пианисткой. Также в Нью-Йорке есть один парень, которого я учил, Рик Бермансон. Он еще не записывался. В Милуоки я учил парня по имени Марк Дейвис. Я очень горжусь им. Он сменил меня в консерватории.

JazzReview: Как вы получили работу в консерватории?

Hazeltine: Открывая свою собственную школу, и потом когда консерватория пыталась отстранить нас из бизнеса. В джаз клубе я создал Джазовую галерею в Милуоки, направленную на широкую аудиторию. То, что мы сделали, было гениально. О школе очень много писали и она переманивала к себе студентов из консерватории. Позже было ощущение, будто клуб закроют. Нам бы пришлось переехать, но консерватория сделала мне предложение, от которого я не мог отказаться.

JazzReview: Вы были единственным учителем в школе Джаза?

Hazeltine: Нет, я работал там со своим другом Скоттом Блэком. Какое-то время джазовая сцена в Милуои только формировалась. В середине 70-х было много клубов. Бадди Монтгомери, Хэтуш Александр и Мелвин Райн жили там. В Милуоки было много старых очень хороших музыкантов. Они нас всех взяли под свое крыло. Братья, барабанщик и гитарист Марк и Билли Джонсон жили там, хотя в данный момент они в Нью-Йорке. Тогда мы были молоды, и старые музыканты вдохновляли нас и были хорошими учителями.

JazzReview: И вы были доцентом в Беркли.

Hazeltine: Да, я преподавал там год, один раз в неделю. В то время как преподавать в Беркли было здорово и там было много хороших студентов, мне казалось, что эта работа не удастся, т.к. у меня было много других дел и гастролей, из-за которых меня постоянно заменяли на занятиях.

JazzReview: Видно, что между людьми, с которыми вы играете в группе, товарищеские отношения.

Hazeltine: Это и было предпосылкой формирования One For All. Несмотря на то, что мы все заняты, зарабатываем деньги, даем концерты с разными людьми – наша группа остается вместе уже длительное время. Мы выпустили 6 альбомов. Мы продолжаем играть, и все продолжают писать для нашей группы. Мы люди с одинаковыми взглядами, особенно в музыке. Я думаю, что наша дружба поднимает музыку на новый уровень. Есть возможность роста в новую музыку и новые виды. Создание передовых идей возможно только в такой обстановке. Посмотрите, например, как группа Колтрейна остается вместе в течение многих лет. Они были музыкально передовыми, но они также были очень близки друг с другом. Они все время играли. One For All до сих пор существует, несмотря на то, что мы не всегда вместе. Со временем мы хотим достичь того же что и группа Колтрейна, возможно даже большего. Но мы так же доходим до того момента, когда мы будем больше играть вместе. Внутри группы очень крепкая дружба.

Интервью брал: Дон Уильямсон Перевод: Tamara Mkrtichyan