1960 Duke Ellington, Billy Strayhorn - The Nutcracker Suite (2011) {RevOla}

Рождественская обстановка балета Чайковского "Щелкунчик" помогла ему стать одной из самых любимых рождественских традиций в Америке, хотя композитор ничего подобного не имел в виду. (Вы можете поблагодарить балет Сан-Франциско 1940-х годов.) К 1960 году потенциальная привлекательность обновления партитуры Чайковского была достаточно очевидна для такого искушенного музыканта, как Дюк Эллингтон. Более того, Эллингтон всегда интересовался длинными композициями, исследуя слияние классической техники с джазовым стилем в таких произведениях, как "Креольская рапсодия" (1931) и концерт для трубача Кути Уильямса "Концерт для Кути" (1940). После того, как он предложил свой вариант сюиты "Щелкунчик" с Билли Стрэйхорном в качестве аранжировщика, он продолжал писать "Дальневосточную сюиту" (1966, также со Стрэйхорном), "Новоорлеанскую сюиту" (1970) и джазовую версию христианской литургии в своих "Священных концертах" 1960-х годов.

Несмотря на разницу в столетие, требования русского балета эпохи романтизма и изощренные сценические шоу нью-йоркского клуба "Коттон" конца 1920-х годов ставили перед Чайковским и Эллингтоном схожие задачи. Необходимость разнообразия была первостепенной, что означало постоянную смену музыкальных настроений и стилей, но в то же время требовалась непрерывность. Экзотика была любима публикой в обоих случаях, и каждый композитор должен был учитывать хореографию, следя за тем, чтобы ритм и темп позволяли танцорам наилучшим образом продемонстрировать свое мастерство.

Увертюры к обеим сюитам задают тон и демонстрируют диапазон тембров, громкости и артикуляции, возможный в каждом из соответствующих оркестров. Обе они также элегантны и сбалансированы, будь то классицизм, который Чайковский почерпнул у Моцарта и Гайдна, или тщательно выверенный свинг оркестра Эллингтона. Как правило, в любом концертном исполнении сюиты Чайковского следует выбор из "характерных танцев", в которых контрастируют стиль, темп и оркестровка, чтобы представить различных членов двора Феи сахарной сливы. Как и большинство дирижеров, Эллингтон выбрал некоторые, но не все из этих танцев, чтобы продемонстрировать участников своего оркестра.

Танец Эллингтона "Toot, Toot, Tootie, Toot" наиболее близок к своему источнику, хотя нововведения задают тон всему последующему. Если у Чайковского флейты и фаготы играют на струнных тихое остинато, то у Эллингтона тростниковая секция разделена на кларнеты и саксофоны в тесном чередовании, над расслабленным грувом ритм-секции, с более сильными вступлениями духовых. Меланхоличное, резонирующее соло английского рожка превращается в серию широких мазков с чашечными приглушениями у тромбонов. Там, где средняя часть танца Чайковского представляет собой экзотизированное кружение дервиша, с трубами над остинато низких струнных и медных, Эллингтон вместо этого позволяет группе вырваться в импровизационную секцию с кларнетом в главной роли.

Эти два марша также представляют собой интересное сравнение - схожие по духу, но исполненные на своих собственных условиях. Быстрый военный марш Чайковского - это точность артикуляции и блеск фигураций и оркестровки. Хотя яркость трубы также присутствует в "Peanut Brittle Brigade" Эллингтона, виртуозность наиболее ярко проявляется в серии темповых, бодрых сольных хоров для трубы, кларнета, тенор-саксофона и фортепиано.

Известно безразличие Чайковского к собственной партитуре "Щелкунчика", но "Танец феи сахарной сливы" позволил ему продемонстрировать новый инструмент, который его очаровал - челесту, и это, пожалуй, единственная часть партитуры, которой он остался доволен. Мерцающее, неземное звучание инструмента, сопровождаемое лишь нежными пиццикати, действительно создает волшебную атмосферу - и именно здесь Эллингтон и Стрэйхорн расстаются с Чайковским во всем, кроме заимствованной мелодии. В медленном темпе барабанщика с использованием вызывающих томов тенор-саксофон исполняет "Sugar Rum Cherry", подбадриваемый периодическими смазываниями и рычанием духовых.

В "национальных танцах" Чайковский и Эллингтон снова сближаются, поскольку оба были хорошо осведомлены о развлекательной ценности музыки, способной вызвать ассоциации с местом, расой или этнической принадлежностью. Надрывный трепак "Русского танца" Чайковского превращается в энергичное подпрыгивание "Волжских воутов". Эллингтон и Стрэйхорн, кажется, признают свою артистичность в "Chinoiserie", которая меандрирует, хрипит и хлопает, по сравнению со стремительным, звонким "Китайским танцем" Чайковского, где его неироничный ориентализм проявляется в полной мере. В другом обратном случае изящный, но несколько меланхоличный и сдержанный "Вальс цветов" Чайковского становится возможностью для почти каждого члена группы виртуозно выступить в зажигательной серии свинговых припевов, составляющих "Танец флореадоров".

В завершение своей сюиты Эллингтон и Стрэйхорн придают Арабскому танцу современное звучание с той экзотикой, которая в полной мере проявится в их Дальневосточной сюите. Низкое остинато струнных Чайковского становится медленным грувом для баса и ударных, а мелодию гобоя "заклинателя змей" из конца "Арабского танца" они переносят на соло флейты в начале "Арабеск Куки". Кларнет и бас-кларнет звучат в обеих композициях, и хотя Эллингтон и Стрэйхорн опускают некоторые детали, например, тамбурин, они добавляют свои собственные изыски, работая с приглушенными звуками и слайдами и позволяя мелодии ненадолго раскачиваться, прежде чем угаснуть.

Процесс адаптации, начатый Эллингтоном и Стрэйхорном, продолжается и сегодня в новых постановках, например, Орегонский театр балета пересмотрел "Щелкунчика" Джорджа Баланчина, исключив из него такие проблематичные элементы, как "желтое лицо" китайского танца. В этом рождественском сезоне в балете Джоффри состоится премьера совершенно нового сценария и хореографии Кристофера Уилдона, действие которого происходит на Всемирной выставке 1893 года в Чикаго. Традиции, которые должны продолжать объединять людей, не могут оставаться неизменными - добавление куплета к колядке лишь дает нам еще немного времени, чтобы петь вместе.